Смородина пахнет гнилью

Демон облизал сочащееся мясо. — Деррррикатесссс.

Я попытался рукой указать, что хочу поговорить.

Голова демона, та, что наверху, а не истинная голова в животе. Так вот, та голова, что была похожа на длинномордую освежëванную голову добермана, вытянулась, на своей внезапно увеличившейся чешуйчатой шее и откусила мне ту ладонь, пальцы которой я старательно гнул.

— Ходят шутки, что смертные любят поговорить перед смертью, — младенец заглотил кусок мяса и стал тщательно его пережёвывать, от удовольствия закрыв глаза.

Но как только он это сделал, новый глаз открылся на ямочке на подбородке, а еле заметная полоска на лбу, смахивающая на морщинку, раскрылась говорящим острозубым ртом, который продолжил. — Иногда так приятно послушать мольбы и крики ужаса от еды. Но ты не такой, Тарррро. Ты будешь торговаться и портить мне аппетит, придётся тебя заглатывать и переваривать уже дома в Яме. Зачем мне это? Я хочу насладиться каждым кусочком.

Осталось последнее. Я ничего не могу противопоставить демону. Единственно, что я могу сделать, так это оборвать собственное существование.

Потоки ци в теле направляются в голову, собираются шипастым шаром и закручиваются. Последний лëгкий посыл, ци станет материальной и мой мозг разорвëт изнутри. Смерть наступит мгновенно.

Смотрю последний раз на любимую Кохаку. Она ловит мой взгляд, и я чувствую безумную волну её ци. Пространство между нами искрится, демон в ярости рычит и Кохаку протыкают провода, но теперь бессилен он. Пространство между двумя возлюбленными, между мной и Кохаку, становится твëрдым.

Воздух между нами замирает жëсткими сотами сконцентрированной энергии и меня накрывает цунами этой силы. Демон рычит, голова младенца втягивается и зубастые лепестки плоти начинают грызть эти соты, но зубы крошатся, так велика предсмертная сила влюблëнной лисы.

Я издаю хрип, а внутренне захожусь в гомерическом смехе. Провода пробивают моë сердце и кровь по ним течëт в обрубленную руку демона, они и сами плоть демона. Жизнь утекает из меня, но это не последняя моя жизнь.

Снова.

— Это ещё не конец! — визжит демон. Лицо младенца снова вынырнуло из утробы и приблизилось вплотную к моему лицу. У него снова ангельски голубые глаза, но глаз на подбородке и рот на лбу не скрыты, что искажает его красоту. — Ты мой, Таро! Я буду сниться тебе в кошмарах! Ты никуда не денешься! Я найду тебя и сожру твою душу! Тебе не убежать, не скрыться, не спастись! Ты проклят! — лицо младенца приближается, и он целует меня в губы.