Реванши́ст

Поиски все затягивались, превращаясь в бесконечную игру в кошки-мышки. И, по мнению всех непричастных, мышка пользовала кошку весьма грубо и противоестественно.

С каждым новым днем слухов о мальчишке становилось все больше. Они выскакивали словно прыщи на грязном теле, и смысла в них становилось преступно мало.

Кто-то говорил, понизив голос до шепота, что парень давно убит, разрезан на куски острым, как бритва, ножом мясника и захоронен под покосившимся сараем соседа-отшельника.

Другие острословы додумались до версии, в которой мальчишка был тем самым свидетелем, по показаниям которого осудили старого лорда.

На резонные вопросы сторонники этих сказок рассказывали «наивным дуракам», покровительственным тоном, как жизнь на самом деле устроена. Ведь только так у благородных власть и передается — убийством, да отравительством. А что, на счет поисков, так тут все просто; хотели бы найти — уже бы нашли. А стало быть в сговоре все вместе, и это всё «патрулирование» — не более чем отвлечение глаз.

Третий тип сплетников, самый отчаянный и романтичный, утверждал и вовсе безумное: дескать, мальчишка под чужим именем, скрыв свое благородное происхождение, завербовался в роту королевских мушкетеров. Ну и вместе с ними, преодолевая бурные реки и дремучие леса, спешит во дворец к самому королю. Чтобы там, прорвавшись сквозь ряды стражи, рассказать монарху об истинных заговорщиках, плетущих интриги.

Недаром же, шептались они, рота этих красномундирных мразей так быстро снялась с места и умчалась восвояси. Только клубы пыли да цокот копыт за собой оставили — так спешили предупредить короля о готовящемся преступлении.

Подвода, скрипя деревянными колесами, медленно приближалась к западным воротам. Вечерние сумерки окутывали массивные каменные стены, лучи заходящего солнца уже едва пробивались из-за них. Вдоль дороги тянулись глубокие рвы, заполненные мутной водой. Всю неделю лил дождь, словно из ведра, так что канавы не просыхали ни на мгновенье.

Повозка остановилась на досмотр у подъемного моста, цепи которого угрожающе поскрипывали на ветру. Высокий солдат в потертом мундире дель-Конзо, но с начищенными до блеска пуговицами, быстро подошел, держа в руке дымящий факел. Свет огня играл на суровом лице стражника, подчеркивая перебитый орлиный нос. Воин недовольно взглянул на старого и худого возницу, сидящего на ко́злах.