Творец государей

Вот никого не было - и вдруг девчонка…

- Это почему нельзя послать лекаря, - возмущенно спросила она у Посланца, - а я тогда на что? Пусть попробуют только решиться причинить мне зло - узнают тогда, как висящие причиндалы сами засыхают и отваливаются будто стручки гороха. А ведь я еще могу и не такое, стоит мне немного разозлиться.

- Можешь, можешь, - успокоил девчонку Посланец, - в этом я с тобой и не спорю. Самое главное, Лилия, чтобы ты мне их вылечила, а не поубивала. Поубивать их я и сам сумею, и не по одному разу.

- Эта девочка - могущественная джинни и одновременно великий лекарь, - добавила Аль-Узза, - старайтесь ублажить ее, выполняя все приказы - и большинство ваших всадников снова сядут на коней, а не отправятся в Джаханнам. Будете возмущаться от отказываться выполнять ее приказания – все до единого превратитесь в скользких квакающих лягушек.

- А теперь идите и поторопитесь, - закончил разговор Посланец, - ибо время не ждет, а до утра еще многое должно быть сделано.

Мы вернулись в наш полный скорбных стонов лагерь, где я вызвал к себе Бохадыр-бека и поручил ему выполнять все прихоти джинни-табиба с поэтическим именем Лилия. И тут оказалось, что она действительно великая лекарка, и многие из тех, с кем мы уже готовы были расстаться, теперь снова сумеют сесть на коней. Умрут при этом немногие, а те раненые, которые выживут, но не смогут отправиться с нами в поход, будут поручены заботам наших собственных женщин, и поэтому соединятся с нами через три дня уже более-менее здоровые и годные к делу.

04 сентября 1605 год Р.Х., день девяностый, Утро. Крым, Бахчисарай, ханский дворец.

Княжна Елизавета Волконская-Серегина, штурм-капитан ВКС Российской Империи.

Я все никак не могу опомниться от того факта, что теперь я не девушка со стажем и ветром в голове, а серьезный человек, жена очаровательного нахала и мать не менее очаровательного малыша. И пусть по большей части им занимаются остроухие няньки и кормилицы, которые генетически приспособлены к тому, чтобы проявлять к ребенку всяческую заботу, но все равно каждый раз, когда я беру маленького на руки, то испытываю совершенно непереносимое чувство материнского счастья и любви.

Ведь он - мой дорогой, моя крошечка и моя кровиночка - одновременно часть меня и моего очаровательного нахала. По крайней мере, носик у него весь в папу, и когда ему что-то не нравится, он точно так же комично хмурится, прежде чем заплакать.