Восход Проклятой. Второй том.

Но сегодня, без хоть какого-либо предупреждения и смысла, в единый миг сна, он изменился, оставив меня в ужасающем трепете и холодном поту, выступившим на дрожащем теле, закутанным в несколько не слишком теплых, шелковых одеял, полных белого пуха. Тело била не только дрожь, я ощущала как болит грудь и немеет кожа, воздуха отчаянно не хватало. Пытаясь хоть как-то противостоять этому состоянию я делала грубые, быстрые вздохи, стараясь не задохнуться. Все оказалось так, словно я тонула, не в силах сделать и одного полноценного вздоха, полностью растворяясь в хаосе, одолевшем разум.

Настолько плохо не было даже в день, когда дурной сон впервые явился ко мне, а ведь тогда я была младше... Куда младше. Руки медленно сжались в кулаки, а после стянули одеяла, начиная свою борьбу и первые пытаясь разбить оковы, стянувшие тело. Разум пылал в агонии и не мог достойно продолжать работу, в глазах я ощутила песок и прах, грязь, которая забилась в каждую складку сомкнутых после долгого сна век, которые раскрывались с таким трудом… что на несколько секунд, я ощутила полное бессилие, видя вокруг только остатки Божьего знамения… и дурного сна, который не желал оставлять меня, остервенело продолжая нападки на мой разум, в попытках сломить его и наконец подчинить себе. Но даже сейчас, этого ему не удалось. Я раскрыла глаза, прогоняя остатки слабости, оказываясь все там же, оставаясь все той же, кем и была.

Всю жизнь мне было отведена участь находиться во блеклой тьме, лишенной света и без права на негои.

Так распорядились Близнецы, наши возлюбленные Божества, перечить которым не было ни у кого и права. Испугать меня тьмой было невозможно, поскольку несмотря на всю свою ревнивую веру в Близнецов, на все попытки добиться прощения, я оставалась проклятой с детства тяжелым недугом, который не позволял мне показываться на солнце. Я оказалась лишена чести находится под лучами дня, даже несмотря на то, что Свет являлся Их благом, Их силой и милостью, дарованной нам Богами. И Им было все равно, что свет являлся жизнью для всех живых существ и смертью для нечистых, они лишили меня этого, заставив приспосабливаться к жизни во тьме, к которой я уже привыкла. Несмотря на все выше сказанное… солнечные лучи, нежные к остальным, были для меня не только мелким раздражением, они являлись смертью, абсолютной смертью.