Чудеса мира живых

Зверёк не успел отпрянуть достаточно, пальцы уцепили шерсть, он постарался укусить, не вышло, забился, вырываясь, клещи сжимались насмерть. Падальщик, слыша приближающиеся человеческие шаги, рвался и рвался, в ужасе не угадывая – что делать?! Сдаться? Бежать, кусать ли, рвать зубами – что! – свистнуло. 

Тело падальщика, отброшенное ударом тяжелого пехотного сапога, покатилось под холм. Рука лежащего ничком воина, продолжая судорожно сжимать горло теперь уже отдельно существующей головы, упала с деревянным стуком, лязгнул металл наруча об окованный шест – стрелу от баллисты.

Пальцы разжались. Голова хищника, подпрыгивая, последовала за телом. Протяжно вздохнул вкладываемый в ножны клинок. 

Загудел бас:

– Я же говорил, вашбродь, что наш гальбер[1] не таков, чтоб так просто взять, да помереть от мечей этой продажной сволочи! Живой, глядите. Трепыхается. Вон, и головой ворочает вроде.

Рядом с яловым тяжелым сапожищем на бревно вознесся шевровый офицерский.

Толкнул носком руку. Растопыренные пальцы сжались в кулак. Скрипучий голос ответил: 

–  Отст-тавить «наш». Такой наш – только в кат-торжный экипаж. Однако живой. Волокит-те к лекарям. Только вот-т, – по сапогу стегнул стек, – Оружие заберите. И караул к нему назначить, двоих. 

Офицер ввинтился своими невыразительными газами-буравчиками в лицо собеседника. Тот помимо воли сглотнул, чувствуя, как на затылке под шлемом выступают прохладные капли пота и скатываются по загривку и спине.

Офицер, дёрнув щекой, снова заскрипел голосом: 

- И ещё, сержант: сдохнет-т эт-та тварь – шкуру спущу, причем со всех причастных. Слышал ли? 

- Так точно, вашбродь, слышал! Так и передам докторам. 

- Знаешь меня, десятник? 

- Отож… прошу простить, так точно, ваше благородие!

- То-то. Смотри. Погуляй три минуты. Недалеко. Вольно. 

- Слушаю, вашбродь!

Сопровождаемый змеиным, с прищуром, взглядом, десятник рысцой замаршировал вниз к подножию холма.

 

Щеголеватый офицер в чёрной коже, клёпаной серебром, повернулся, мазнув краем длинного плаща по мертвой падальщиковой голове, и сделал несколько шагов вдоль края склона, бряцая шпорами и оружейным набором. У края остановился, окинул взором поле недавней битвы. Сержант, спускаясь, коротко оглянулся через плечо, углядел краем глаза неподвижный чёрный силуэт и прибавил шагу.