Ключ Гиброима

Девушка, наверняка та самая, в белой рубахе, строго отчитывала кого-то за неправильное произношение. Мардук сопел, неодобрительно посматривая на дверь.

— Шах проводит время в серале, говорят, у него появилась новая фаворитка. Морейка. Посольство алялатов убыло восвояси. Говорят, одному из них пытались отрубить на площади голову по приговору шаха,— Дара, глянула на хозяина лисьим взглядом.— Но его прямо с казни унёс джинн…

По лицу Коэнны пробежала лёгкая тень.

— Это как-то связано с моим вызовом? — не выдержала чародейка.

Она требовательно посмотрела на одного, на другого.

— Пусть Зумини[1] расскажет,— предложил Мардук, шевельнув седыми морковками. — Он знает больше меня.

Дара знала, что Коэнна и Мардук дружат дольше, чем длится иначе человеческая жизнь. И потому не удивилась, такому шутливому прозвищу, лишь отметила его точность. Остротой лица Коэнна и впрямь очень напоминал мангуста.

Зумини молчал, задумчиво теребя бородку, словно подыскивал слова.

— Пожалуй,— заговорил он, растягивая слова,— начну я издалека, чтобы не упустить ничего важного.

Помолчал немного. Продолжил.

— Семь лун назад, в одном кишлаке, что к Северу от города Шандаары, на границе пустыни…

***

Сорах лежал на спине, в тени финиковых пальм, подложив под голову жилистую руку. Его смуглое худое, будто вырезанное из дерева, лицо беспокойно хмурилось. Резкие морщины пролегли меж бровей. Он видел дурной сон, где чёрный вихрь из пустыни, окутал кишлак и улетел, унося с собой животных и людей.

Он резко распахнул глаза. Густая пальмовая крона над головой. Тонкие лучики, золотили листья, пробиваясь сквозь крону. Дая спала на его плече, разметав множество чёрных кудрявых косичек. Лицо дышало свежестью росы, юношеской чистотой и безмятежностью. На полных губах блуждала счастливая улыбка. Она обвивала его торс крепким бедром с чёрной лоснящейся кожей. Остатки дремоты слетели с него, когда он вспомнил, что они сделали. Он не сильно похлопал любимую по спине.

Девушка встрепенулась, распахнула тёмные, как ночное небо, миндалевидные глаза, с испугом взглянула на алеющий горизонт.

— Алуит! Мы совсем забыли о времени! — она вскочила, бросилась к кучке одежды, придавленной наборным поясом.— Маандиб приказал вернуться за час до вечерней молитвы. Он будет недоволен!

«Скорее он будет в ярости,— с весёлой беспечностью подумал мужчина.— Особенно когда поймёт, что произошло между мной и его сестрой!»

Он поедал взглядом её худощавую гибкую фигурку.