Маленький Леший

Когда патронов не осталось, он отдал приказ уходить и прорываться поодиночке. Глядишь, кому-то и повезет. Это было не малодушием, а трезвым расчетом грамотного командира, понимавшего: если пехоту еще можно душить голыми руками, то танки – нет.         Он отступал последним и видел, с какой яростью бронированные коробки утюжили их жалкий окоп. Сержант усмехнулся, представив лица немцев, когда те увидят, что никого в нем нет, даже убитых (ребят успели похоронить в лесу).         Может, подумают, что против них воюют духи? А что? Это вам не по Парижу гулять.

Здесь все может случиться: ромашка выстрелит, кочка луговая лицо разобьет, а то и прилетит Бабка-ёжка на Змее Горыныче, да как шарахнет из трех голов...Иван рассмеялся. Придет же в голову такая ерунда.— Конечно, ерунда, Горыныч себя оседлать не даст, — неожиданно раздалось сзади.Сержант резко обернулся и замер.— Смотри, Виссарионыч, какие нонче богатыри пугливые пошли. У самого кулаки пудовые, косая сажень в плечах, а шарахается, как девица малая.          От мягкого голоса на минуту Иван забыл о войне и вновь оказался босоногим сорванцом, сидящим на коленях у деда и с замиранием сердца слушающим сказки о Бабе-яге и Змее Горыныче, Кощее Бессмертном и Добрыне Никитиче.         — Мяв.         — И то правда, а я иду по водицу, слышу, вроде говорит кто-то, думала, опять Леший за старое взялся и Русалку в кусты заманил, али Водяной с Болотником бражничают, от жен схоронившись, а тут…         — Мяв.          — Видать, сильно испужался-то. Молчит, вот как ты, Виссарионыч, когда сметанку из погреба воруешь.         Ивану показалось, что третий «мяв» был каким-то смущенным.         — Здравствуйте, — наконец выдавил из себя сержант, широко открытыми глазами глядя на неожиданных визитеров.         Перед ним, опираясь на гнутую клюку и широко улыбаясь, стояла сухонькая древняя старушка с горбатым носом и гордо торчавшим клыком, надо полагать, единственным. А рядом с самым серьезным выражением на морде гордо восседал огромный черный кот размером с добрую овчарку.         — И ты здрав будь, воин, — улыбнулась бабка. — Как звать-то тебя?         — Иван, а вас?         — Ванюша, значит, хорошее имя.