Четвёртый

Четвёртый

Zetsukyon

Четвёртый

Я кивнул трактирщику и только собрался пригубить сакэ, как услышал за спиной громкий шёпот.

– Точно этот?

– Да откуда я знаю? Вот иди и спроси у него!

– Ну, вообще похож. Но молодой какой-то.

– А старых и не осталось. Все полегли. Кто-то к императору перешёл, кто-то сбежал.

– Катана на поясе висит. Значит, этот. Господин!

Я отставил чашку и повернулся. Осмотрел просителей равнодушным взглядом. Обычные крестьяне, кимоно уже изрядно поношенные. Один постарше, со спутанными седыми волосами, другой помладше с выбритым лбом.

– Господин, говорят, вы решаете любые проблемы.

Я покачал головой. Колокольчики на шляпе тихо звякнули.

– Не любые. Связанные со смертью.

– Вот, нам как раз и нужно…

– Знаю. Иначе не обратились бы ко мне. Имя?

– Моё? – уточнил старший. – Кэйдзи.

– Имя того, кого нужно убить.

– Ах это… Понимаете, в чём дело…

Кэйдзи замялся, подбирая слова.

– Мы слышали, что вы не убиваете женщин, – сказал младший, внимательно глядя мне в глаза. Хороший взгляд, острый. Редко теперь такой встретишь.

– Такие слухи вредят моей работе. Убиваю всех.

– Это отлично! – Кэйдзи часто закивал головой. – Ваша цель – госпожа Мияко. Староста нашей деревни.

Я повёл плечом, разминаясь.

– Деньги вперёд.

– Понимаете, – заискивающе начал Кэйдзи, – мы дадим вдвое больше, но через неделю. Зима была тяжёлая, и…

– Нет денег – уходите.

Я отвернулся и отпил из чашки. Дрянь редкостная, но другой идзакаи в округе всё равно нет. Как накоплю денег – сразу уеду. Далеко, на самый край земли. Говорят, там очередная война намечается.

– Вот деньги.

Я скользнул взглядом по увесистому мешочку в руках младшего.

– Смерть – это то, что нельзя обратить. Вы уверены в том, чего хотите?

Младший скривился и хотел плюнуть на пол, но сдержался.

– Эта дрянь заслужила смерти.

Я ухмыльнулся и взял мешочек.

– Тогда ваше желание будет исполнено.

Я шёл по лесу, наслаждаясь ночным воздухом и серебряным светом луны. Мимо пролетали светлячки, окрашивая траву зелёным цветом. Дул лёгкий освежающий ветерок, доносящий тонкий аромат костра.

– Чирик!

Я скосил глаза на воробья, устроившегося на моём плече.

– Чирик! Чирик!

– Хочешь что-то сказать – говори. У меня и так голова от того сакэ болит.

– Совести у тебя нет! – недовольно начал воробей. – Мияко так много для деревни сделала, а ты её убивать собрался! Так нельзя!

– Это просто работа, – я погладил птицу по голове. – К ней нельзя подходить со стороны морали.

– Но!..