Война ангелов. Великая пустота

Наконец коридор упёрся в решётку: толстенные, тронутые ржавчиной прутья уходили в стены и пол, за ними небольшая камера – не камера, а скорее каменный мешок, настоящий колодец; потолок терялся в вышине, вниз из крошечного окошка падал тусклый луч позднего дня.

Факел, угасая, зашипел в ведре с водой, словно задушенный; магистр крепко взял брата Антония за плечо. Подвёл вплотную к решётке:

– Гляди, сын мой, гляди! Во все глаза гляди! Мало кому счастье такое выпадало, до срока лицезреть одного из Них!

Брат библиотекарь побелел как извёстка. От страха бедняга совсем потерялся – стоял, вцепившись в локоть магистра, бормотал трясущимися губами:

– Отче наш Спаситель… Помилуй чад своих… Избави от порождений мрака и лукавства… И-избави…

И было тут, от чего побледнеть.

В каморке, на небольшом каменном возвышении, застыло тело: куда крупнее человеческого, жемчужно-белое, светящееся мягким молочным светом в рассеянном луче, падавшем сверху. На первый взгляд его словно бы окутывал саван, но то был не саван – сложенные крылья, укрывающие создание с головы до пят. Точёное, не по-людски прекрасное лицо запрокинуто, глаза закрыты, грудь не движется. Однако от этого вроде бы безжизненного тела исходила такая мощь, что сам воздух в коридоре искрился белыми мелкими сполохами.

Брат Антоний повернулся к магистру, в глазах плеснуло безумие:

– Ч-что это?!

…Лишь то знание способствует Спасению, кое может быть воспринято внимающим.

– Это, сын мой, и есть Знамение. Знамение грядущих Последних Дней и великого Спасения. Сие есть одна из частей Его, Спасителя грядущего и милосердного, наше оружие и благословение против мрака и ереси. Беспокойство в твоей библиотеке означает, что Он грядёт. Зри!

С этими словами магистр снял с шеи серебряную Спасителеву Стрелу, висевшую на тонкой серебряной же цепочке – Стрелу, каковой Он, как известно, поражает всяческие пороки, ереси, мрак и обман. Решительно взмахнул рукой – поперёк решётки лёг косой крест, символ Его конечной победы. Полыхнуло белым, лицо обжёг порыв горячего ветра. Толстенная решётка исчезла, будто её и не было.

Брат Антоний затрясся, а магистр улыбнулся. Его, как и раньше, как и всегда, затопил восторг – восторг, какой, бывает, охватывает человека в самом сердце бури, когда молнии рвут небо и ветер гнёт деревья. Уже не оставалось места сомнениям и страху. Только восторг, только вера, такая же яростная, чистая и всеуничтожающая, как и сила заточённого в камере существа.