Орки Древней Руси. Ярл

Но хозяйничал здесь князь кривичей, у которого, к тому же, формально было и больше людей. В дружине да в ополчении насчитывалось под три сотни орков. А если дело дойдет до штурма, то защитников города будет вдвое, а то и втрое больше, на стены пойдут все, кто способен держать оружие!

Но вопрос командования надо было решать. И я, честно говоря, не знал как. Благо, на это был намного более искушенный в этих делах ярл. Велимир производил впечатление весьма адекватного хрена, хотя и был несколько мягковат для своей должности.

Я знал, что он достаточно компромиссная фигура и выбрали его в князья в основном потому, что ссориться он не умел, был справедлив и знал обычаи (сиречь – закон).

Княжий терем Изборска мало отличался от Дома Вождей в Ладоге. Разве что имел несколько больше чисто утилитарных пристроек. Терем стоял посреди большого двора с конюшнями, бараками для молодых дружинников, кузней и прочими хозяйственными строениями. У меня сложилось впечатление, что нАбольшие этого времени еще просто не знали, как можно радикально выделиться из основной массы жителей.

Жилища князей выглядели просто как обычные, но увеличенные в несколько раз срубы.

Во дворе, как и вообще в городке, было полно народу. Дружинники чинили сброю, чистили лошадей, точили оружие, готовили на кострах еду, а то и просто рубись в кости.

Я же, едва мы ступили во двор, вскинул голову.

Бл*дь!

Здесь явственно смердело черной магией!

Я оглядел забитый орками внутренний двор подворья, но... ничего кроме свербящей тяжести проклятой магии, не обнаружил.

Народ с интересом рассматривал прибывших на собрание русов, мерян и чудинов. Я перебегал глазами с одной клыкастого бугая на другого, но ни в ком из них не мог найти источник моего беспокойства.

Черт подери, как же мне не доставало хорошего учителя! Давно ясно, что я не чужд магии. Но чем дальше, тем я все четче понимал, что своими экспериментами могу себя же и погубить. Я уже чуть было себя не сжег, когда вытягивал яд из руки моего ярла. Часто я видел магию, обонял ее, но до сих пор она для меня оставалась чем-то таинственным, незнаемым, загадочным и от того опасным.

Казалось бы, рядом был Дубыня – хрен, что не понаслышке разумеет сие таинство, но здесь было одно очень весомое «но». Обратившись к нему с просьбой о наставничестве, я сразу переведу наши отношения из равных (с уклоном в мое верховенство) во взаимодействие «ученик-учитель», что для моих дел было бы чрезвычайно вредно.

Но это все лирика.