Плюмагна. Надвигающаяся буря

Быстрое наложение повязки, и вот уже вновь Афайлар-гин-Шааргл, Третий Пророк, Несущий Вести, Спаситель Проклятых, Очищающее-Пламя-Дарующее-Покой и носитель ещё множества титулов прочих, оказался закутан в длинную, — до пола, — рясу. Капюшон лениво свис с плеч — не от кого было скрывать лицо в пустом тронном зале, куда не проникал даже свет сквозь плотно занавешенные окна.

Тьма, столь любимая его народом не из каких-то злодейских взглядов, а потому что именно в ней лучше всего получается думать. Когда нет ничего, что способно отвлечь.

Ничего, кроме собственных мыслей и образов, ими создаваемых.

Пророк медленно сел на высокий трон, вырезанный из найденного на дне океана огромного кристалла синей маны, и повелительным жестом правой руки, выглядящей совсем как человеческая, заставил двери зала отвориться. Слабый свет из коридора робко прорвался внутрь. В тот же миг вошли двое мамлюков с длинными загнутыми мечами и заняли положенные места по обе стороны от повелителя. Ещё несколько слуг вбежали следом и повесили на стенах фонари с маленькими живыми огоньками внутри.

— Объявите народу, что я жив! — слабый и уставший голос владыки даже в таком состоянии отзывался потусторонним эхом, будто кто-то повторял каждое его слово. Будто сам дворец отзывался за повелителем.

— Да, владыка! — хором, кивнув, ответили воины, а прочие не сказали ни слова вовсе.

Все они вышли, оставив Пророка снова одного в тронном зале наедине с полумраком и старыми фресками, оставшимися ещё от былых властителей пустынного царства, медленно перетекавшими в рисунки демонидов.

Сотни раз ему приходилось лично прохаживаться здесь, чтобы запомнить каждую деталь рисовки Старой Империи... «Учиться у мастеров прошлого, чтобы их труды не сгинули в ничто благодаря усилиям мастеров из настоящего!» — говорил об этом он сам много раз.

Снаружи донеслись радостные вопли и смех.

«Ликуют, будто дети! — думал владыка. — А может, и не «будто», а дети и есть. Мои дети!»

Не представляя своей жизни без Пророка, народ не мог выразить собственной радости от столь желанных вестей.

Без того, кто был для них всем: царём, богом, верховным жрецом одной им понятной веры, путеводной звездой во мраке и источником сил. Почти никто из ныне живущих, за исключением «чистокровных», даже и не помнил, почему так. Для большинства, знавшего о том катаклизме только по сказкам, просто не было нужды в этом. Они любили своего повелителя, готовые слепо идти за ним даже сквозь непроглядную тьму... собственной глупости.