Последний из Двадцати

Автоматон вздрогнул: магическая программа, царившая в его голове, сбилась с положенного настроя. В воздухе тут же запахло горелым – из противника повалил густой жирный дым. Рун глянул в сторону: сквернослов валялся в густой траве у поваленного дерева, устремив стеклянный взор в бесконечную мглу сегодняшней ночи. Змея с его руки скользнула прочь, поспешила спрятаться в камышах.

Скомкав молнию, словно бумагу, Рун отшвырнул её в сторону – она мячиком заскакала по земле, прежде чем иссякнуть и обратиться горстью горелых листьев на земле.

Чудо, что не случилось пожара, пронеслось в голове мага, в следующий раз следует быть осторожней. И с молниями, и вообще…

- Поди прочь! Уйди, сволота, ты знаешь, кто я? – разбойник скулил, словно побитый пёс. Рун облизнул высохшие губы, нависая над ним дамокловым мечом. Набравшись смелости, лесной бродяга выхватил таившийся до этого за поясом нож, но Рун выбил его стремительным ударом. Кровь и злость, вперемешку с болью, кипящие в нём, действовали за него. Здравый смысл, теребя щуплый подбородок рассуждал, что вряд ли эта троица – тот самый призрак тракта.

Тут справились бы и селюки с вилами, к тому же не троица, а двоица, потому что третий – автоматон и…

Автоматон…

Рун сообразил не сразу, а когда понял свою ошибку, скользнул в сторону – но поздно. Ошейник, словно живой, бросился на него, обвился вокруг шеи. Круглые, металлические бляхи неприятно впились в кожу, придушили, обожгли огнём. В ноздри парня ударил до тошноты знакомый запах.

Нет ничего хуже для любого чародея, чем саффиритовая лазурь.

- Один из Двадцати? – послышался голос из темноты. Говоривший был краснокож, щупловат и старше своих подопечных. Незнакомец лучился уверенностью. Рывком он потянул на себя чародея, словно непослушного пса, и обмотал край верёвки вокруг дерева. Рун дёрнулся и ошейник откликнулся на его дерзость: придушил, заставил уняться. Чародей знал, что стоит ему вновь попытаться вернуть себе свободу, как его от макушки и до кончика пят пронзит нестерпимой болью.

А если уж он вздумает сотворить заклинание…

– И что ты у них делал, парень? Чистил нужники? Может, чай по утрам подавал?

Рун хотел огрызнуться, но незнакомец пинком опрокинул его наземь. Юноша видел, как зло в темноте сверкнули глаза старика, а в его руке появился нож. Ловким движением он срезал кожу сумочного ремня, ногой отшвырнул пояс подальше: знал, что тот таит в себе как минимум тысячу и одну неожиданность и не хотел рисковать.