Восстание Древних

Язык, на котором говорили эти люди, был не просто старорусским, какой она поняла бы с легкостью, он был мутировавшим старорусским. Это лексическое чудовище прожило в ограниченном количестве умов сотни лет, и с течением времени превратилось во что-то, очень мало напоминающее свою изначальную версию.

Когда солнце поднялось высоко над горизонтом и осветило деревню во всем ее убогом великолепии, Лиса уже отчетливо ощущала, как шевелятся волосы на ее затылке. Она не могла найти свою машину или хотя бы дорогу к оживленной трассе, она не могла попросить о помощи или хотя бы информации, она не знала, в какую сторону отправиться, чтобы найти Ягу.

Яга с ее чутьем сейчас пригодилась бы. Стоит ей повести носом, и все мысли и чаяния этих людей тут же отпечатаются в ее мозгу, вместе с информацией о том, в какую сторону идти, чтобы выбраться, где машина и какая сволочь посмела одеть Лису в дурацкий сарафан, лапти на обмотках и чертов беленький платочек. На ней даже трусов не было — слишком большая роскошь для темных веков.

К полудню, обойдя деревню кругом несколько раз, она прошла мимо маленькой деревянной часовни, а затем развернулась и прошла мимо еще раз, потому что сидящий на ступеньках мужчина в черной одежде, напоминающей одновременно военную форму и облачение священнослужителя, смотрел на нее, не отрываясь, в отличие от всех остальных людей, которые только и знали, что делать вид, будто ее не существует. Усмехнувшись в светлую бороду, он поднялся и вошел внутрь, Лиса последовала за ним.

— Алексей, сын Попов, — на чистом и достаточно современном русском представился он Лисе, как только она переступила порог часовни.

— Лиса свет Патрикеевна, — сдержанно ответила она. — Не могу сказать, что мне очень приятно.

Алексей нахмурился, его светлые голубые глаза смотрели настороженно. Лиса пыталась собрать воедино все, что узнала об этом месте: старый уклад, люди, никогда не покидавшие своей деревни, рождаются и умирают здесь. Этот засранец организовал тоталитарную секту, свой собственный кусочек Святой Руси, где все так, как он привык.

— Мы, кажется, раньше не встречались, — скрестив руки на груди, проговорил он.

Лиса повторила этот жест и фыркнула:

— Бог миловал.

— Не кощунствуй.

Он верил в Бога, которому служил, ничуть не больше, чем сама Лиса, так что ей даже ответить на этот выпад было нечем.