Хроники Серинтайи

Эрна не моя дочь, я её кормилица и нянька, и я знаю, что мне уже не встать, даже если ваша травница умела, не отдавай ее в сиротинец, умоляю тебя! У меня есть деньги, я не обманываю, там много, хватит и Эрне, и вам за хлопоты, только не в сиротинец!

–Успокойся, ну что ты такое говоришь?

– Не отдавай ее, слышишь?? Умоляю, не отдавай!

Успокоить ее Кере удалось не сразу, но все же постепенно больная затихла, тяжело, с присвистом, дыша под одеялом. Хозяйка рассеянно покачала младенца на руках, раздумывая, что же делать с нежданной заботой.

Паулс-то в гончарне, так она вот, к пристроечке завернуть, а хлебы сами себя не испекут, да и плюшки-пирожки тоже не сами месятся. С собой, чтоль, взять? Остальных ведь частенько брала, да и долго ли, двор перейти, и вот она, печь, стол, широкие прилавки! Но денек будет жаркий, завтра у Хелены дочка замуж идет, хлебы печь, шишки свадебные печь, еще по мелочи, а без «замкового» калача как? Решительным шагом Кера пересекла комнату, толкая дверь в детскую спальню.

– Лейка! Вставай, сонная царевна, и малых буди!

– М-м-м…

– Ну же, вставайте! Мне в пекарню пора, отец ушел давно, а вам еще указания раздать!

– А тетя ушла? – подал голос младший Петер.

– Не ушла тетя. Ну? Матери третий раз говорить?

Сидящая на руках девочка заливисто рассмеялась и потянулась ручкой к лежащей на полу кукле, свесившись с рук хозяйки. Это подняло собственных отпрысков не хуже окрика: вскочила Дея, потер заспанные глаза Марк, ткнула Калеба кулаком в бок Сью.

Лери и вовсе как и не отбрыкивалась только что: стояла, таращилась на малышку.

– Это тётина дочка? – пискнула Дея.

– Тётина. Марк! Сбегай к травнице, скажешь: мать ее больная, в горячке лежит, кашляет сильно. Пусть зелья какого сварит. Лери, малыми командуй, чтоб порядок мне тут был. И за девкой присмотри, пеленки там в сундуке еще были, каши ей сваришь, да горячей не корми!

– Как Петера, кормить?

– Я и самь могу!

– Цыц! Да, как Петера. Что не так – я в пекарне.

По пустякам, смотрите, не дергайте, сама забегу, как смогу.

…Расэль прожила еще четыре дня – сгорая в лихорадке и надрывно кашляя. Зелья не помогли, и не помогло тепло: уже к полудню четвертого она лежала, вытянувшись под одеялом, и остановившимися глазами смотрела на сидящую на краю лежанки Керу с маленькой Эрианн на руках. Девочка подпрыгнула на коленях у хозяйки, махнула пухленьким – пошла впрок кашка! – кулачком. Закрыв глаза, Расэль переглотнула.