После

Кто не слышал про жгучий ад, который устроили несколько сезонов тому назад Алесбургу или про село Финогены, на месте которых осталось только болото из человечьих потрохов и гниющей крови.

– Послушайте, мне просто нужно место, где переночевать, – неожиданно мелодичный голос струился арфой, отвлекая невнимательный мозг, – переночевать и поесть, что сможете дать. Я здесь без задания и слышала, на этом берегу принято оказывать гостям теплый прием.

Половина мужиков уже готова была пустить ее куда угодно, но остальные смотрели неодобрительно, хотя сивухой, кажется, несло ото всех в равной степени. Их негласный лидер и вовсе нахмурился. Блестящим мокрым глазом он скользил по ней снова и снова, не то оценивая, не то раздевая. Видимо, добродетель любого толка давно покинула скромное пристанище под названием «душа мужика».

– Давайте, я помогу вам с деревом. Наверное, не хотите до ночи здесь тягаться? – ее взгляд проводил лениво текущие мимо облака, – к вечеру погода испортится.

«Это его добьет. Меньше всего они любят работать, что уж говорить про работу под дождем и ветром».

– Ладно, – сухая крепкая рука соскользнула с проушины топора, – попробуй.

Она взялась за пилу под полуграмотный шепот и кивнула рабочему, чтобы тот отошел в сторону. «Можно даже вполсилы», – скомандовала себе женщина. Вдох. Постепенно, окружающие звуки затихли. Выдох. Мир растворился во внутренней пустоте. Вдох. Она ищет во тьме огонь. Выдох. Руны засветились голубым – она увидела это с закрытыми глазами. Вдох. Пора. Девушка дернула отполированную ручку и на мгновение даже растерялась от неожиданно сильного противодействия. Мир был на месте, старый мертвый дуб оставался непоколебим, а она медленно, по инерции, падала на землю под жалобный скрип ржавого железа.

Момент падения разорвал дружный хохот. Грязные рожи скривились, исторгая отрывистые, протяжные, глухие и резкие звуки. Держатель топора приблизился к распластавшейся у пыльных пожилых корней воительнице и потертым сапогом, не стесняясь, пнул поверженную.

– Ты где доспехи эти украла, милка? – тон мужика походил на звук волчьей пасти, которая с мокрым хрустом смыкается на заячьей шейке. Он не спрашивал, он просто готовился к моральному оправданию своей жалкой души. Присев, мужик взял ее за волосы, залюбовавшись ими на мгновение.

– Вот, что сейчас будет.