Сумерки провинции

Вам надо будет заранее убирать канализационные коллекторы и канализацию. Стройматериалы я уже выделил, деньги тоже есть.

К счастью, драка так и не состоялась. Метрдотель, метнувшийся к лысому, успел в последний момент отдёрнуть его за плечо и принять удар краем серванта. Часть стены напротив дивана на метр ушла внутрь, а два банкетных стола, на которых стояли бутылки, переломились как спички. Всё-таки драка состоялась. Феерверк кулаков пронёсся по лицам пьянчуг. Они рухнули на пол, тут же вскочила пара человек и попыталась встать, но осела назад, получив от лысого сокрушительный удар в зубы. Пьяные помелькали в дверях, опрокинули стулья, повалили вешалку и покатились по полу. Один из официантов попытался подняться, его удержали два других.

Губернатор всех победил. Он сел на своё место и потянул из-за пояса сигару. Из двери, ведущей в зал, потянуло сыростью. Паника прошла, и в зале снова появилась жизнь. Улыбка на лице Губермана заискрилась новыми красками. Он встал и подошёл к окну. В просвет между деревьями проглянула река, которую к вечеру уже накрыли сумерки. Тихий, спокойный, осенний день. Над рекой по небу шли медленно низкие облака. Контур губернатора выглядел как у старинного фрегата, тянущего на себя узорчатые паруса. Или как лезвие огромного меча, втянувшего зелёную дымку в своё лезвие. Его взгляд скользил по мерцающим крышам домов, по кустам и скверам. И вдруг краем глаза он заметил знакомую картину. Нет, не картину, фигуру, появившуюся у дальней стены.

Это была женщина, кутающаяся в длинный мужской плащ. Грязная и перепачканная, она медленно передвигалась вдоль стены, пристально глядя на вход в ресторан. На вид ей было около сорока.

- Именно с этим отребьем мне придётся жить, - прошептал про себя Губерман.

Его глаза закрылись.

Глава 2

Губернатор вышел на улицу рано утром. Его тревожили сумрачные мысли. Уныние и тревожность были очень свойственны его натуре – все это было привычно и понятно, и все же в воздухе стоял какой-то холод. И в этом холоде почему-то звучала одна нота, сладчайшая и ликующая. Губернатор не понимал, что за чувство могло так повлиять на него и было таким непостижимым – но все равно знал, в чем дело. Это была ненависть. Ее присутствие ощущалось всюду, но особенно ярко – в асфальте под ногами, под медленно плывущим по небу облачным шаром, откуда доносилось далекое завывание сирены. Ветер дул навстречу приближающемуся генералу, изо всех сил дувшему в свисток.