Гвей из рода теккей

Медленно втянул колючий воздух, выпустил пар. 

Лёгкий хмель, как рукой сняло. Поправил ремень, сунул руки в большие рукавицы и побрёл по улочкам, вымощенным грубыми, крепкими камнями к городским воротам.     

Застава Арийор была передышкой перед перевалом. И была достаточно полна местным людом и постояльцами. За горами была Гниднисконь, одна из обителей ледяных эльфов, которые ныне прилагают все усилия, чтобы вернуть своему государству былое величие. Вот только забывают, что за некоторое время их отсутствия и прозябания в шахтах Нижнеозёрья, жизнь на месте не стояла. И Фьория – не тот пустой кувшин, который они оставили…

Ну, что ему, ловцу, до светских дел. От работы до работы. Хватало б на кружку браги.

Арийор была окружена двойным кольцом оборонительных стен, что защищало и от лютой стужи, и от прожорливых тварей. Подошёл к первым воротам и прошёл через малую калитку, миновал каменный мешок и приблизился ко вторым укреплениям, более мощным. На стенах в сторожевых башнях горел живительный, настоящий, немагический, огонь. Подал знак страже и, наконец, покинул заставу.

Холод и настигающая ночь стали ещё явнее и плотнее. Они сжимали, так же, как  блудница, бесстрастно и неуклонно; холодный воздух заставлял уменьшаться лёгкие. Ветер бросал мелкие и колкие, словно многоугольные звёзды, острые льдинки в лицо. 

Надо было идти.

Снег скрипел под мягко опускающимися ступнями. Тело забыло отепле и неге, позвоночник выпрямился, вытягивая наряжённые мышцы, позволяя в любой момент сгруппироваться, собраться и атаковать. Ступни вставали под небольшим углом для большей устойчивости, заставляя двигаться, аккуратно, быть готовым к отражению атаки и в то же время – к нападению. Сигналы органов чувств стали единым целым – чутьём. Звериным, властным, цепким. Хваткой остроигла.

Остановился.

Тихо, ниспадающие вместе со снежной пылью, сумерки опустились на лес. Белый бор замер, и появилось ощущения кого-то неосязаемого в этом целостном и полном мире. Чистота и строгость ледяного пространства честнее, чем пустая суета городов и селений.

Здесь он, ловец, не чувствовал себя отбросом, не способным заниматься чем-то более достойным; опасным чудаком, делающим деньги на грязной работе; почти что грабителем, вымогающим средства у простых граждан (в самом деле, почему за спасение от уродцев надо платить?) и потенциальным убивцем.