Узник чести

Джонри в последнем отчаянном рывке раскинул в стороны аж четыре неестественно длинных руки, но горожане убили чудовище, не позволив ему натворить бед.

Хейн притормозил лишь на мгновение и прижал кулак к груди, отдав честь старому товарищу, как в ту же секунду острая боль прострелила его поясницу. Опустив глаза, кузнец увидел торчащий из-под его ребер наконечник копья. Мужчина повернул голову и столкнулся взглядом с рыжим веснушчатым парнем лет двадцати, который был одет в фартук ремесленника. Копье он уже выпустил из рук, и сейчас оно держалось в теле Хейна без чьей-либо поддержки.

Кожа молодого человека выглядела неестественно сухой, а на щеке тупо уставился в бок лишний глаз, которого у нормальных людей там быть не должно. Кузнец в ярости потянул оружие за наконечник и вырвал его из себя, а затем, резко вскрикнув, вогнал обагренное алым острие прямо в сердце стоявшего перед собой паренька.

Кровь из перебитых артерий брызнула с такой силой, что Хейнвилу пришлось крепко зажмуриться от полетевших в лицо тяжелых капель.

Измененный в ту же секунду мягко осел на землю, будто подрезанный серпом колосок. Посмотрев вниз, Хейн не поверил увиденному: его рана практически затянулась, и из крохотного пореза сбегала по фартуку лишь тонкая струйка крови!

Вполне оправданно списав свое чудесное спасение на заслуги Намтора, мужчина возобновил бег. Избежав встречи с отрядом городских стражников, исступленно рубивших беззащитных жителей усерднее, чем повара нарезают овощи для гарнира, Хейнвил оказался у порога своего дома.

Внушительная каменная постройка с четырьмя просторными комнатами выгодно смотрелась среди маленьких деревянных хижин, будто породистый жеребец в конюшне простого фермера.

Отперев входную дверь ключом, Хейнвил очутился в крохотной прихожей. Мужчина задвинул засов за своей спиной и осторожно пошел в глубь дома, на всякий случай держа оружие наготове. Отодвинув занавеску перед гостиной, кузнец еле увернулся от отличного выпада мечом, сделавшим бы честь самому лихому рубаке в отряде умелых наемников.

— Боги Великие, Хейн, это правда ты! — задыхаясь, проговорила Мирри. Меч выпал из рук девушки, глухо стукнувшись о деревянный пол. Не веря своему счастью, кузнец обнял жену и крепко прижал ее к себе, вдыхая запах густых черных волос.

— Дорогая моя… Любимая… — Хейнвил покрывал острое лицо женщины поцелуями, не переставая говорить нежные слова.