Бог Кукурузы

Кауитлок развернул ткань, оборачивавшую руку и извлек початок. Обильно покрытый кровью, он и впрямь представлялся пролитой божеством каплей Влаги Жизни. Воин закусил его, морщась от противного солоноватого привкуса. Бинтуя рану, Кауитлок стиснул зубы, и несколько зерен отделившись от початка упали ему в рот.

Затянув на предплечье повязку и сунув кукурузу за пояс, воин сделал несколько шагов к противнику, разворачиваясь спиной к солнцу, так чтобы оно светило тому в глаза. Кауитлок поднял макуитль к плечу, сжимая его рукоять обеими руками.

Сил на обмен ударами у него уже не было. Кауитлок, будто раненая пантера, затаившаяся в ожидании идущего по ее следу охотника, знал, что может полагаться только на внезапность атаки. Одна единственная попытка, второй уже не будет, промах на волосок означает верную смерть.

Напряжение нарастало, Кауитлок ощущал себя луком, который все сильнее растягивала невидимая рука.

Время замедлило ход. Восприятие сузилось и обострилось до предела. Кауитлок отчетливо видел, как на лбу противника собирается капля пота, как, став тяжелой, срывается и катится по носу, а оттуда по складке сбегает в уголок рта.

Хрупкое обсидиановое лезвие макуитля добровольца брызнуло осколками, встретившись с рукоятью подставленного под удар вражеского оружия. Кауитлок, с силой плюнул в лицо противнику кукурузными зернами, заставив отпрянуть и инстинктивно зажмуриться, уберегая глаза.

Без замаха опущенный макуитль впился цурумеку в шею, а дальше, Кауитлок, налегая всем весом, потащил его вниз, разваливая плоть добровольца. Выронив оружие цурумек беззвучно вскрикнул, обеими руками зажимая края жуткого разреза. Зашелся в булькающем кашле, давясь собственной кровью, упал на колени, повалился ничком. Темная, словно смола, Влага Жизни, хлынула водопадом на жаждавшую ее землю святилища.

Доброволец бился в агонии, суча ногами. Ярко-красная пена лезла из раны в такт судорожному дыханию, пока наконец не пресеклось.

Глаза цурумека неуловимо менялись, словно угли, теряющие на ветру последнее тепло. Дернувшись в последний раз, он затих, руки опали и безвольно вытянулись вдоль туловища.

Кауитлок уловил движение. Подняв оружие, к нему шли воины. От перенапряжения он не мог разобрать их лиц, но чувствовал взгляды. Так смотрит, убивающее зноем, солнце.