Магия под боком

?

Если бы ты смог отмотать время вспять, м? Куда, нет, В КОГДА бы ты вернулся?

Что бы ты хотел исправить? Досадную мелочь, вроде не одалживать деньги тому франту, что так тебе их не вернул? Или что-то серьезное — спасти родного человека, например? А, может, всю жизнь перекроить?

А главное: какую цену ты готов за это заплатить?

***

— Так, ещё раз объясни: половину от какой из жизней ты забираешь?

Перо (как старомодно!), ещё сухое, подрагивало в руке. Ансельм дышал поверхностно и напряженно, будто бы боясь сдуть лист пергамента перед собой — ха! Договор никуда не денется. Двадцатилетний парнишка, ещё не успевший нагрешить, — слишком лакомый кусочек для чёрта.

— Вестимо какой! От твоей, — бесёнок растянул лыбу, обнажая острые, как у пираньи, зубы. — Видишь ли, как бы ты ни прожигал свои годы, но их у тебя отмеренное число. А я просто возьму — и заберу от них половинку.

— И сколько лет в этой... половинке?

— Веришь ли, нет — для меня это такой же сюрприз, как и для тебя.

Рогатый коротышка ехидно засмеялся, подталкивая к Ансельму пустую чернильницу и нож.

«Была не была». Ансельм скользнул лезвием по ладони — ай, больно! Несколько капель крови. Надо потерпеть. Ради Катарины. В этот раз он её не потеряет.

Чернильница наполнилась багряной жидкостью. Ансельм обмакнул в неё перо. Стремительный, как молния, росчерк — и роспись кровью растекается по пергаменту.

Договор засветился, расслоился золотистыми чешуйками и разлетелся, будто ветром унесло. Ансельма наполнил жар, сердце забилось часто и ритмично, словно вместо него в груди засел хронометр.

Он пришёл в себя с чашкой кофе в руках — чашка не его, он нёс кофе Катарине. «Вот она». Ещё в кровати. Утро ТОГО дня. Билет на тумбочке — смахнуть, якобы сам за неё завалился. Делов-то.

Опоздает на самолёт, будут слёзы — но ничего, зато они останутся вместе.

Кофе Ансельм без звука поставил на тумбочку. Сам опустился на колени перед кроватью, глядя на спящую любимую. «Так будет лучше», — подумал он. — «Прости, но отпускать тебя на стажировку за границу было ошибкой».

Сердце резко сжалось. Ансельму будто не хватало воздуха. В глазах почернело, и он обмяк, свалился на пол.

Небесная канцелярия поставила галочку в графе: «Умер от сердечного приступа, как и было предначертано». Рядом «сорок лет» исправлено на «двадцать».

А где-то хитрый бес пересчитывал полученные годы и дивился собственному коварству: забрать у дуралея всё, что ему оставалось, — дорогого стоит.