Это всё проклятый лес!

Это всё проклятый лес!

Lixta Crack (Λιξτα Κρεκ)

Это всё проклятый лес!

Белые хлопья снега падают с неба, кружатся и оседают где-то по ту сторону окна пушистым одеялом. В углу комнаты стоит нарядная ëлка, а мама сидит за столом, макает перо в чернильницу и красивым почерком подписывает открытку: «С Новым тысяча девятьсот пятидесятым годом! ». Я ещё не умею так красиво писать, мне всего семь. Может, восемь...

Я смотрю в окно сквозь морозные узоры. Дышу на них, чтобы проплавить маленький глазок. Иначе ж не видно ничего, хоть и жаль портить красоту. Но любопытство сильнее.

Снег на улице всё сыплет. Мальчишки пуляются снежками, кто-то из них притащил санки. Они вот-вот уйдут со двора. Туда, где заледеневший склон. Будут кататься... И мне надо успеть! Пока не ушли без меня!

— Можно я пойду погуляю?

Мама поднимает голову, смотрит ласково:

— К ужину не опоздай.

А я уже бегу, натягиваю на ходу тулупчик, шапку, кое-как обмотав шею колючим шарфом. Ведь так страшно не успеть...

***

Сегодня, как и прежде, падает снег, но отчего-то во дворе нет моих друзей. Только совсем незнакомые ребята, я останавливаюсь, щурюсь, пытаясь разглядеть их лица. Может, позовут играть? Но нет, они даже не смотрят на меня. Да и игры у них другие, совсем другие...

Неужели опоздал?..

Ушли, наверное. И санки с собой забрали.

Становится холодно. Это так странно, раньше мне никогда не было холодно. Даже в самые лютые морозы, бывает, набегаешься так, что хочется размотать колючий шарф, расстегнуть тулупчик, потому что жарко. И солнце, зимнее, но такое яркое, вдруг начинает припекать. Только лицо от мороза щиплет.

А нынче что-то зябко, суставы сводит судорогой, а лица я и вовсе не чувствую. И бежать совсем не хочется. Под ногами снег превращается в грязно-серую слякоть, и каждый шаг как шлепок прыгнувшей в болото лягушки.

***

Спускаюсь в метро. Эту станцию недавно открыли. Помню, как мы с друзьями бегали смотреть на стройку. А теперь, вот, снуют по подземелью вагоны, будто так было всегда. И люди, так много людей, все куда-то спешат в предпраздничный день.

Отчего-то становится темно, но зато больше не холодно. Не тепло, но и не холодно. Нормально, сказали бы старшие. Но мне отчего-то совсем не кажется это нормальным.

Ступеньки кончаются, и людей здесь нет. Ушли, наверное, потому что им тут нечего делать. Они остались где-то там, далеко, на станции, А я здесь, в темноте...

Под ногами больше не хлюпает слякоть, я иду по тропинке, будто лесной, чёрной, бесснежной.