Паук на снегу.

Паук на снегу.

Геннадий Тарасов

Глава 1

Вдоль оглушенных зноем улиц пыльные потоки воздуха лениво волочили за собой обрывки газет, пустые пачки из-под сигарет, мотки каких-то ниток, листву и прочий мусор. Молодой человек, выглядевший значительно моложе своих лет благодаря розовой невинности пухлых, позолоченных нежным пушком, щек и выпуклой изумленности влажных каштанов глаз, прижимался к стене дома рядом с телефонной будкой, никак не решаясь оторваться от нее и преодолеть, наконец, перекресток. Ему было необходимо перебраться через улицу, но он не мог решиться, как бы половчей это сделать. С этими перекрестками всегда так, словно во время войны – открытое и простреливаемое пространство. И вроде не война, и опасности никакой нет, опять же – вроде, но вечный страх живет в душе, и никуда не исчезает. Проклятие, которое всегда с ним. До конторы рукой подать – вон она, окнами посверкивает, но, однако же, перерыв уже давно закончился, а он все еще смотрел на желанные окна издали, безнадежно опаздывал и потому нервничал. А что было делать? Разве он виноват, что не в состоянии перескочить через эту проклятую улицу? «Я твой раб!» – бормотал он отпечатавшуюся в мозгу формулу. «Я твой раб!» Разве он знал тогда, что все будет именно так? Да что он знал и о чем думал? Ничто и ни о чем! Кроме одного: остаться в живых. Но, чем так жить, быть может, лучше было тогда умереть? Погибнуть, но остаться свободным? Может, оно и лучше, да, наверное, лучше, но где взять силы на это? Где набраться смелости? Откуда вообще берется смелость в трепетной, не привыкшей к противостояниям душе? Вопросы. И пока без ответов.

Бумага, точно жесть, скреблась о серые камни мостовой, и носилась туда-сюда с явными агрессивными намерениями. Почти на каждом обрывке газеты он различал символы своих бед и страхов – портреты человека с густыми мохнатыми бровями. Брови его были такими вразлет разлапистыми, что больше походили на рога жука-оленя, которыми он пытался схватить, за что придется, очередную свою жертву, и было очевидно, что именно эта хищная забота являлась истинной причиной такой суетной его активности, а вовсе не ветер. Но, может быть, он зря себя накручивает? Что было, то было, чего уж теперь? Просто ветер, не ведая, кому подыгрывает, занялся приборкой, и надо включиться в его игру и постараться, и представить себе, что улицы становятся чище. Ну, конечно! Даже мусор разбегается прочь, не желая иметь с ним, мохнатым, дела.