Первый рейс

– Скажите, что говорит устав конторской службы о своевременном ознакомлении со свежими законодательными и подзаконными сводками?

 – Я, э-э-э, не понимаю…

 – И не надеялся, – пришлось подмигнуть Мальвинеку, а то он, бедолага, совсем позеленел. – Эдикты Великого Дракона у вас принято игнорировать в той же мере, что и уложение по работе с гражданами?

Теперь позеленело за окошком. Раздалось лихорадочное шуршание, перешептывания, вздохи, охи – и, наконец, робкое:

 – Ах, эдикт, да-да-да, конечно… Что вы хотели, регистрацию?

 – Не я, – отрезал Кухта и вернул приятеля в створ беседы.

– Господин Ойса Мальвинек желает реализации своих гражданских прав. В объеме. Действуйте.

Еще через полчаса друзья покинули оплот врага с победой и направились к следующей бумажной крепости. Увы, даже авторитетный тон и бряцание дворянскими причиндалами помогали не везде. Канцелярские крысы, конечно же, забивались под плинтусы, шкафы и сундуки, но там, в своей родной среде, в них словно вливалась отчаянная звериная храбрость, и они начинали скалить зубы, мерзко шипя на агрессора.

То и дело Кухта с Мальвинеком нарывались на «у нас обед!», «переучет!» и «только через полгода!» Приходилось повышать голос, грозить довести до сведения Самого, а пару раз даже хвататься за револьвер.

За день осилить маршрут не удалось. Под вечер злой, заострившийся Кухта сдал обессиленного товарища обеспокоенной жене, посулился, что «они у нас еще станцуют» – и отправился в городскую резиденцию, принять сэнгфесаре и отоспаться.

В конце концов, неделя обещала быть насыщенной: стоило поднабраться сил.

***

Силы друзьям понадобились. Ближе к сроку все нужные заявления были поданы, разрешения получены и формальности соблюдены, но цена, по мнению усталого Кухты, оказалась непомерно высока. «Безобразие, – рычал он, хватаясь за голову, – бардак, помойка! Разогнать к цверговой матери все эти клоповники! Кровопийцы! Куда только смотрит Великий Дракон?»

Мальвинек же был счастлив.

Нет, не так: он был в восторге. В эйфории. В блаженстве, не могущем быть сравнимым ни с чем в обитаемой людьми – и не только – вселенной. Он потрясал одобренными документами, тут же бросал их на кровать своей невеликой комнатки, рвался обнимать Кухту, жену, сына, всех сразу и снова по очереди. Он благоговел.

 – Уже завтра, – губы шептали, глаза были крепко зажмурены. – Завтра. Мы поедем на извозчике. Не спорь, Тирра, не так уж и дорого.