Стрекоза: нет преград

С каждой минутой уверенность моя улетучивалась.

- Но почему? Мы же знакомы с детства.

- Мы друзья, да… только друзья и всё, - как же тяжело мне было произносить эти слова, но я был должен. – Мы разные! Посмотри на себя!

- Я тебе не нравлюсь? Я не красивая? – удивлённо захлопала глазами девушка, проведя ладонью по простенькому коричневому платью и высокой груди под ним.

Так, надо успокоиться, иначе, я не решусь.

- Не в этом дело. Посмотри, во что ты одета! Что за тряпка на тебе, где обувь, головной убор как у всех приличных дам?

- А если я всё это напялю на себя, ты будешь со мной? Ты возьмёшь меня замуж?

- Кхм, кхм, - закашлялся я.

– Ты ведьма!

- И что?

Снизу раздался сдавленный вскрик, а потом хорошо знакомый мне голос заголосил:

- Это что ещё тут такое? Немедленно убрать её от режимного объекта. Вы полицейские или кто!?

- Ну вот, теперь всё. Ну, зачем ты прилетела Марика?

Мой начальник полковник Паризо был человеком строгих правил и терпеть не мог ведьм.

По своей армейской, кавалерийской привычке ему бы только саблей махать. Полицейская работа для него была в новинку. Он как всегда был не сдержан и груб. Неприятности нам были обеспечены это уж как пить дать.

- Петер, я прилетела к тебе. Не видела тебя уже семь месяцев и двадцать девять дней. Жутко соскучилась и поняла, что люблю ещё сильнее. Думала после университета мы будем видится чаще… ты так изменился.

- Я обещал отцу перед смертью, что буду приносить пользу! Буду служить!

- Дядюшка Анри и тётушка Моник и мне были дороги! Они… они словно мои родители! После гибели моей матери вы приняли меня к себе.

Ты такой эгоист!

- Если бы не та банда, которая пришла в нашу деревню, возможно, всё было по-другому. А теперь…

- Я несла свою беду поскорее в лебеду. Я в крапиву её брошу и скорей домой пойду! Помнишь?

- Это детская песенка, которую нам пела мама.

- Да, когда у нас что-то случалось.

- Повторяю, это детская песенка.

И беда уже пришла! Они погибли! Мне надо работать уходи! Улетай!

- Зачем ты так?! – голос Марики сорвался, и мне стоило больших усилий не поднять на неё глаза. Я как дурак разглядывал кузнечика неведомо как забравшегося на мой рабочий стол заваленный бумагами. - Я дал слово. Если бы все хорошо делали свою работу, они бы были живы. Теперь я полицейский и могу это изменить.

Во дворе захлопали двери, кто зашептался.