Застрявшие, или что было, когда я умер

— Они колются!

Обалдеть, подумал я. Два года не кололись, а теперь начали.

С нами шла Света — Риткина сестра-близнец. Бабуля, Палыч и Кошатница остались в Общаге. Коршун где-то пропадал — видимо, «навещал» дочь.

Мы дошли до светофора. Из ждавших там прохожих половина пялилась в смартфоны, и всё же не стоило прилюдно говорить о гробах... не стоило бы, если бы нас кто-нибудь слышал.

— Подумаешь, колются, — сказала Света. — И вообще, что за прихоть — ложиться в гроб!

— Где хочу, там и лежу, — огрызнулась Рита. — Мне, между прочим, там удобно.

А ваш диван мне не нужен — он скрипучий, упругий и в нём полно пыли.

Уверен, всё это звучит странно — как беседа пациентов в психушке. Что ж, это ещё цветочки. А пока зацените ситуацию: мы — четвёрка призраков, спешащая в мебельный салон за диваном.

На улице январь, морозец минус семь, да к тому же идёт снег. Но нам пофиг — мы одеты легко. Мы одеты так с тех пор, как застряли.

На Максе фланелевые брюки и свитер — белый, с красным оленем на груди. Жутко старомодный.

Но Максу идёт — с его умным фейсом он и без свитера ботаник. Наличие очков придаёт ему сходство с Шуриком из фильмов Гайдая, только очки у Шурика побольше, а волосы — посветлее.

На Близняшках (Свету с Ритой мы всегда так зовём: они ведь как единое целое... «Близняшки» с заглавной буквы) голубые пуловеры с мордами кошек и джинсы. Вполне пригодная одежда для одиннадцатилетних девчонок. Ясное дело, им уже не по одиннадцать, но последние два года они не менялись. Самое умильное в их облике — любопытство в глазах и причёски с двумя пучками — эдакими рожками по бокам от макушки.

Не представляю, как они их заплели. Может, научили родители, тоже погибшие два года назад, но у родителей не спросишь — те не застряли. В отличие от дочек, они мертвы по-настоящему.

Ну а на мне (я и сам не менялся и выгляжу на шестнадцать, что вовсе не радует: хочется побыть мачо, а не тощим юнцом) тоже джинсы и худи с капюшоном, который я иногда поднимаю — особенно бродя по ночам (если кому-то интересно, худи серого цвета).

А по ночам я брожу часто, поскольку не сплю... да и никто из нас не спит — ни один из застрявших.

А теперь уточню насчёт гроба и дивана. Есть у Риты такой бзик — ложиться в гроб. Вскоре после застревания она заказала его Ангелу, и гроб в тот же вечер появился в Общаге: Ангел безотказный, о чём его ни попросишь — конечно, в рамках Контракта. И с тех пор Рита бежит к гробу, едва захочет полежать. Не знаю, откуда у неё эта склонность — может, от нервов.