Свободу времени!

Лейтенант Моргунов слышал ту историю, про которую говорили те двое, которые, вполголоса переругиваясь уже практически бессодержательно, встали и прошли к дверям и, как только автобус остановился возле остановки, вышли. Он сел на освободившееся место сзади от них как раз тогда, когда тот, что рассказывал про занавески с вышивкой начал свой рассказ и второй не смел перебить его, слушал очень внимательно, да и как еще можно было слушать ту историю, если от ее пронзительности захватило дух даже у него самого, видавшего виды и попадавшего в переплеты бывалого молодого старшего лейтенанта в прошлом, а сейчас просто лейтенанта Моргунова.

Он знал, кстати, ту, которая вышивала этих птиц, она тогда сидела и от усердия поджимала губы и иногда наклонялась чуть ближе к окну, из которого лился белый свет, топил пространство рядом с окном, где стоял стол и стул, на котором она сидела, держа пяльца на коленях. Ткань занавески покрывала ее колени, ниспадала на пол словно бальное платье или саван. У Моргунова было двоякое впечатление, с одной стороны она напоминала ему его бабушку, которая умерла, когда он был еще маленьким, а бабушка, хотя и казалась ему тогда старой, на самом деле была еще молодой, все тогда еще разрушались «какая молодая!» и это тогда вступало в противоречие с его собственным ощущением ее возраста и потом, когда он рос, происходила удивительная метаморфоза — бабушка в его воспоминаниях не старела, а молодела, пока он не вырос окончательно и не согласился внутренне что, да «какая молодая!». Он не помнил сейчас точно, но почему-то ему хотелось верить, что окончательное согласие к нему пришло как раз тогда, когда он наблюдал за процессом вышивания птицы на занавеске. Все было бы красиво тогда очень и понятно, и сравнимость ниспадающей по коленям на пол ткани с саваном и момент зарождения еще одного парадокса времени (он ведь после того дня всякий раз отмечал, что сидевшая с поджатыми от усердия губами начала стареть именно в тот день, чтобы наконец достичь того самого «какая молодая» возраста). Любил ли Моргунов парадоксы? Пожалуй, что да! От этих парадоксов у него захватывало дух. Через них он ощущал себя не в моменте, а во времени. Ощущал себя целиком.