Йаари-Ра /как воля и представление/ + Голубая Глубина

Йаари-Ра /как воля и представление/ + Голубая Глубина

Ольга Рэйн (O'Raine)

Йаари-Ра /как воля и представление/ + Голубая Глубина

ЙААРИ-РА

/как воля и представление/

Был сильный отлив, море уползло далеко, обнажило дно до самого конца каменного пирса.

Мы шли босиком по плотному ребристому песку между лужами, между островков грустно распластавшихся по неожиданной суше водорослей, между камней, под которыми замерли маленькие розоватые крабы, настороженные, готовые дорого продать свою свободу.

Я нес годовалую Танёнку у груди, крепко ухватив поперек тела, а она размахивала руками и норовила приложить меня в живот круглой пяткой.

- Да-да-да, - говорила Танёнка и тянулась к убегающему со всех ног крабу на песке.

- Не уйдешь! - кричал семилетний Витька, мчался за крабом и заточал его в ведро.

- Деднис, у меня уже четыре! - Витька поднял ведро над головой, прямо к Танёнкиному лицу.

- Да-да! - закивала она и потянулась к воде, где крабы сердито толкались, не радуясь Витькиному гостеприимству.

- Шесть! Деднис, шестой попался! - от торжествующего крика Алены Витька подпрыгнул, побежал, заметался между камнями - нужно было срочно нагонять сестру.

Я смотрел на внуков – загорелых, юрких, беззаботных, и чувствовал абсолютное счастье и покой. Уверенность. Гордость за крепкие мостки, которые проложили мы с Ларой в будущее над пропастью хаоса и разрушения.

Мой луч преломился о плоть, отразился в Ларе - и родился Володя. И вот уже его луч расщепился на три, а потом их станет шесть, потом два десятка - и мощный свет нашей любви согреет и осветит неизвестные, невообразимые нам пейзажи отдаленного будущего, заиграет там радугами, заскачет солнечными зайчиками.

Дети бегали за крабами, брызгали друг на друга теплую воду из луж, кричали, хохотали, размахивали ведерками. Танёнка улыбалась солнечному дню, тоже хотела так бегать, пробовать мир на вкус, на запах, на тепло и яркость. Море лучилось до самого горизонта, мягко лизало песок, тихо шептало о хорошем, о доброй жизни, спокойной любви, легкой и нескорой смерти.

Странно, но ветер я почувствовал в ту же секунду, как подумал о смерти. Я ощутил его голой спиной, как удар холодного хлыста между лопаток, вздрогнул и перехватил поперек подгузника съехавшую Танёнку.

- Ба-ду, да, - неодобрительно сказала она.

Я повернулся, обреченно, не ожидая ничего хорошего, повернулся навстречу ветру Йаари-ра.