Из огня да в полымя

Покачивая головами, домовые начали расходиться.

Тихон домой не пошёл. В эту ночь в развалюхе на отшибе домовихи собирались на девичник. Ежели вовремя рядом оказаться, глядишь, и пригласят.

В развалюхе ещё никого не было. Тихон встал на крыльце, оправил синий кафтан, потуже затянул алый кушак. Смахнул с рыжих кудрей мокрость, приосанился. И вдруг услышал, как на дальнем конце улицы залаяли собаки. Перекидываясь со двора на двор, заполошный лай докатился до окраины. На человека собаки иначе брешут. Заяц, что ли, забежал или лисица? Ветер принёс отчётливый запах гари. У Тихона мурашки побежали по спине. А вдруг это бес? Или кто похуже? Мало ли, кого аглицкий колдун в помощниках держал?

Тихон нерешительно потоптался, не зная, то ли домой бежать, то ли подождать и высмотреть беглеца. Любопытство пересилило осторожность. Тихон притаился под крыльцом, насторожив чуткие уши. Лёгкий топоток пронёсся по дощатой отмостке, колыхнулся прошлогодний бурьян, и прямо на Тихона выскочил кто-то маленький, с копной спутанных, пропахших дымом, белых волос.

Они одновременно вскрикнули и уставились друг на друга. Глаза у беловолосого существа оказались круглые, перламутровые, и на худеньком треугольном личике казались огромными. И очень испуганными.

"Кикимора, что ли? — подумал Тихон. — Нет, не похожа. И не лесовушка, у тех волос зеленью отливает".

Простая холщовая рубаха незнакомки, вся в прожженных дырах, была испачкана сажей. Сама она дышала натужно, со свистом и хрипами.

— Помоги... — растрескавшиеся губы едва шевельнулись. — Помо...

Перламутровые глаза закатились, и она свалилась прямо на руки Тихону. Он растерянно прижал к себе невесомое тело. Куда её? Домой? А если огненный бес за ней гонится? Или хозяин-колдун? А, где наша не пропадала!

И Тихон побежал, держась поодаль от постоянных троп домовых. Ввалившись в родной подвал, первым делом уложил нежданную гостью на лавку, а сам обежал дом — сначала изнутри, потом снаружи, обводя и жилище, и всё подворье охранным кругом. Сильного колдуна не задержит, но беса со следа собьет. Хотя бы на время.

Когда Тихон вернулся, незнакомка уже сидела на лавке, обхватив себя за плечи, и тряслась так, что зубы стучали. Домовой кинулся к сундучку, достал расписную чашку с отбитой ручкой, которую хозяйка в сердцах выбросила, а он подобрал. Плеснул из бочонка.

— Глотни, полегчает.

Она глотнула. Замерла, задохнувшись. Потом задышала, допила остаток.

— Что... это?!

— Мухоморовка. — Тихон осторожно присел на другой конец лавки.