Двойник

Но тут его внимание привлек человек, неторопливо идущий вдоль чугунной решетки, окаймляющей перрон.

С виду паренек вовсе не походил на пассажира, скорее - на местного жителя: русые, нечесаные волосы, неопрятная щетина, растянутый свитер, торчащий из ворота застиранного ватника, полосатые, больничного вида, штаны.

Человек подошел к мусорному ящику и, не обращая внимания на окружающих, заглянул внутрь.

- Бедная Россия, - вздохнул Кацман, без особых, впрочем, эмоций глядя на то, с какой детской непосредственностью абориген роется в урне.

Тем временем светловолосый "Архаровец" отыскал среди смятых сигаретных пачек и прочего хлама недоеденный кем-то беляш.

- Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся, - прокомментировал финансист отводя взгляд. Однако замер, почесал толстеньким пальцем лысину и вновь уставился на бродягу.

Паренек разломил пирожок, высыпал содержимое беляша на кусок мятой газеты, а затем коротко свистнул, подзывая низкорослую, с отвисшими сосками собачонку. Псина жадно набросилась на еду, а доброхот вытер жирные пальцы о свой и без того засаленный наряд и собрался двинуться дальше.

- Слава! - сдавленно просипел Кацман. - Сюда смотри.

- Чего я не видел? Пошли, лучше, обратно. Накатим. Душа болит.

Но тут двери привокзального помещения распахнулись, и на перроне возник милиционер.

Сухощавый, с прокопченным солнцем лицом страж порядка, которому на вид можно было легко дать и тридцать и все пятьдесят, укоризненно глянул на рассыпанные по асфальту крошки, которые торопливо слизывала безродная собачонка, ловко ухватил шагающего мимо него бродягу за потертый рукав.

- Опять? - строго, однако без особой злости, произнес сержант. - Снова прикармливаешь?

- Да я, это... - ничуть не смутился паренек. - Сучку жалко. Щенки у нее. Сдохнут.

Кацман обратился в слух.

- Тебе сейчас только о псине думать, - усмехнулся сержант. - Не выгнали еще?

- Завтра обещают, - беззаботно ответил паренек. - Главврач уже кормить запретил.

- И что делать будешь? - теперь в голосе милиционера проклюнулось некоторое сожаление.

- Не знаю. Может поеду куда. - Паренек пожал плечами.

- Ага, поедет он. Без бумаг-то. - Сержант не закончил и сердито замахнулся на доевшую пайку собаку: - Пошла отсюда.

- Пойду и я, Пал Андреич, - ненавязчиво освободив рукав из милицейских пальцев, спросил-уведомил человек. - Может, в столовке поесть дадут. Иван Иванович в область собрался, а повар вроде обещал.

Милиционер вздохнул и не ответил, глядя куда-то в сторону.