Печать Христова

Про хитрости и механизмы лейтенанту оказалось не менее интересно, чем про Печати, хотя больше всего его интересовали морские китайские приборы, а тут сухопутный Иоакинф ничего толкового рассказать не мог. Зато рассказал про верблюжью упряжь и верблюжий же характер – тварь умнейшая и красивейшая, но куда там лошади? Упрямы верблюды, даже холощеные, хуже ослов. Одного хозяина выбирают и только его одного и слушают. Смеясь, рассказал, как пятнадцать верблюдов книги везли – да ни один его, Иоакинфа, хозяином не признал.

Верблюд в Монголии да Китае самый свободный зверь, вот уж кому на Печати плевать, а уж плеваться они знатно умеют – и на дуэль-то не вызовешь его.

Разговаривать с Николя было отдушиной – мало с кем так вот сразу, чуть не с первых слов, родство чувствуешь. А тот еще с братьями познакомить обещал, словом, сошлись… Лишь бы владыка на гаупвахту или как оно в Лавре называется? не посадил до конца следствия. Дао китайское, пошли хлеба насущного на сей день: выходить на воздух, да книги читать, да словарь китайский доделать, да переводы переводить, да вот чаевничать у лейтенанта Бестужева.

…За тринадцать лет в Китае не то, чтоб разуверился в Боге, нет. Как разуверишься в том, чью волю ощущал? Для кого был перчаткой, когда литургию служил – и нет, не понравилось: входит и действует силой, а ты-то где? Уверился, что китайцы были правы – вот это, то, что входит в тебя, когда ты творишь таинство, то что правит Печатями – это не Он.

И даже не Троица Святая. Это – Дао, путь, безликое… Любовь? Да может и любовь – вот такая, как между любым мужчиной и любой женщиной сама собой случиться может от тоски или за деньги на ночку темную, а не такая, чтоб как с супругом на всю жизнь согласно жительствовать. Сладко, сильно, много отдать за любовь можно. Много, да не все. Мечтал снять давно опостылевший сан, да видно, дао – как тот император китайский, раз Печать наложив, не снимет никогда уже, но может вот хоть запретят опять? Лишь бы читать не запрещали.

«Три существуют Деятеля: Небо, земля и человек». Это такая китайская Троица: дух земли, да дух неба, а человек среди них – наиглавнейший.

– Человек должен быть наиглавнейшим! Важнее бумаги, что его кому-то в собственность передает. Важнее Печати, коей эта собственность закреплена.

Разговор шел уже долго, и самовар сменился штофом анисовки.