Самайн

Самайн

Таниша Шен

Самайн

Странный конверт пылился в прихожей уже неделю. Ни обратного адреса, ни отправителя, лишь подпись: «Для Томы и Яши». В конверте лежало письмо. В нем сообщалось, что подарок ожидает Тамару и Якова на почте. Чуть ниже буквами, вырезанными из старых газет и журналов, выложены строчки стихотворения, и было в нем что-то жуткое. Потустороннее, как сказал бы Яков, не будь он скептиком. Повертев письмо в руках, он бросил его поверх конверта и взглянул на жену.

– Точно кто-то из твоих родственничков прислал, – Тома боролась с упрямой молнией сапога. Светлые кудри блестели от лака даже в тусклом свете коридора и пританцовывали в такт музыке, доносящейся с улицы.

– А что сразу моих? – Яков знал, чем может закончиться этот разговор и изо всех сил держался, чтобы не съязвить в ответ. «Пора разводиться, – потасканное, уставшее лицо выглядело виноватым, даже когда он злился. – Все соки выпила, – подумал Яков, глядя на своё отражение. – Ну и видок, словно я пил неделю, не просыхая». К спиртному, между тем, Яков был равнодушен, не курил и в целом вел здоровый образ жизни.

Тома тем временем возмущалась, что в старых сапогах ей тесно, ванна давно требует ремонта и ещё, и ещё, и ещё. Потом она сунула ему шапку, чтоб уши не отморозил, несмотря на теплую осеннюю погоду, и после слов: «Подожду на улице», хлопнула дверью. Яков хотел крикнуть ей что-то в след, но передумал. В горле першило, словно он прямо сейчас стоял над жженой резиной, вдыхая ее пары. Шерстяной свитер кололся, шапка давила на голову, ботинки подмигнули новой дыркой, и Якову совершенно не хотелось никуда идти.

– Мои родственнички будут виноваты, даже если помрут, – пробубнил он себе под нос и снова почесался. Голову занимали все те же мысли: если бы он не женился на Томе, то жизнь была спокойнее и легче. Брак трещал по швам. Однако не только дома было все печально. На работе дела тоже шли неважно: пропадали нужные бумаги, лаборатории отказывались проводить нужные исследования, уходили клиенты. – Все из-за тебя, Тома. Все из-за тебя.

Хмурясь, он потянулся за письмом с конвертом, и рука его застыла в воздухе: «В поту холодном просыпаюсь». Яков всматривался в строчку стихотворения, заметив, что буквы одного из слов с нажимом обведены чернилами. Кто-то определенно пытался привлечь внимание.

– Поту, – задумчиво произнес Яков и посмотрел на слово через зеркало. Неожиданная мысль кольнула его и испугала. Лицо Якова побледнело, и он ощутил легкое головокружение.