Ведьма и Охотница

Ведьма и Охотница

Дарья Палдовская

Ведьма и Охотница

Она свернула с шоссе в сторону единственного уцелевшего здания, спящего в объятиях тумана.

Было неуютно. И зябко. По земле тут и там в темноте блестели натянутые лески и битые половинки бутылок, горлышками вниз. Идеальная западня с тем расчетом, что, споткнувшись, человек выбивал себе глаз и пробивал мозги. Ну, это в теории. Все эти нововведения появились слишком поздно: репутация района уже разошлась настолько, что даже пришлые не желали подходить к убежищу, оставив неприветливую землю в покое.

Чем ближе она подходила к панельной пятиэтажке, тем гуще был слабо светившийся в ночи ртутный туман, а воздух с каждым шагом становился теплей, и ей пришлось расстегнуть плащ и рубашку.

Послышались шепотки — в тумане мелькали неясные фигуры, и где-то вдалеке кричали потревоженные птицы. Она не обращала на это внимания, будучи уже привыкшей. Она шла по заученной дороге к облезшему подъезду, освещая себе фонариком дорогу.

Они начинались уже на лестнице — каменные статуи, замершие в испуганных и замученных позах. У кого одежда была еще в более-менее приличном виде, у кого — уже достаточно потрепанная глобальными событиями последних лет. У многих рты были распахнуты в беззвучном крике, и, если подойти достаточно близко и иметь стоматологическое образование из былой жизни, можно было изучить зубы, которые выпирали своей эмалью из каменных дёсен. Чем выше она поднималась, тем больше их было.

Она дошла до четвертого этажа и свернула в коридор. Здесь лица у большинства статуй были разбиты: в них кидались чем под руку попадалось уже после того, как они окаменели.

Её цель была впереди. Дверь в однокомнатную квартиру была не просто распахнута, а чудом держалась на верхней петле. У окна напротив не было стёкол, а рядом печальным привидением парила старая занавеска.

Мебель внутри была очень старой. Даже не времён Советского Союза, а откуда-то из царской России, если не ещё раньше. Всё такое массивное, тёмное и деревянное, пускай и запорошенное пылью. Люстра громадная, обои пастельные, пускай и от влаги облезлые. Мать бы сказала «выглядит богато». Отца бы больше привлекли книги за чайным сервизом в шкафу. Её лицо отразилось в стеклянной дверце: оно походило на выброшенную на берег обточенную бледную гальку. Над крупными глазами нависали ершистые брови, а в левом ухе гроздью висели серьги.

Она завернула в альков, где находилось спальное место.