Изнанка

Сентябрь схватил «что-то» в воздухе — он был очень быстрым, этот человек, если было нужно.

Медленно встал, разглядывая синий «фломастер», модную штучку для курения. «PINA COLADA» — эстетствует, засранец.

— Это не моё… Это… Одолжили…

Он молча бросил ему вейп. Подмигнул — или мигнул просто, с одноглазыми не сразу и поймёшь.

— Не увлекайся… Славка.

Убежал. Кивнул — и убежал. Кивнул, дрожа, едва не плача, и убежал. Глеб Сентябрь провожал его острым стальным взглядом.

В конце концов, у всех свои тайны.

***

Открываются двери: со щелчками, с протяжным стоном-скрипом, с мягким шорохом, бесшумно. Иные распахиваются, едва толкни, иные поддаются туго и захлопываются за спиной; некоторые уже приглашающе приоткрыты.

Открываются двери, а за ними — новые и новые коридоры. Стены крашены самыми разными цветами и оттенками. Стены клеены обоями с пляшущими человечками, с цветочными узорами, с разноцветными домиками, с рельефным рисунком, в котором — лица; стены, наконец, голы, серы, бетонны, холодны, измазаны граффити.

Открываются двери, а за ними — новые двери.

А некоторые не открываются.

Он остановился у какой-то нелепицы — её будто собирали смеха ради, натыкав случайных элементов: фигурная ручка из тёмного полированного дерева, затёртая косая личинка замка, пришпиленные полосы металла, болтающийся номерок (616) — и всё это на дешёвой тонкой филёнке из ДСП.

А ещё — коврик со схематичными голыми ступнями. А ещё она была заперта.

Он усмехнулся, шагнул назад и пнул в замок. Дрогнула, выгнулась — но не поддалась. Пнул сильнее; ничего. Ударил плечом — слабый треск, и только.

Покачал головой. Упала, лязгнув, сумка на шахматный кафельный пол, нырнула фомка в дверную щель, полетели щепки, блеснула в свете-из-ниоткуда древесная пыль. Сентябрь распахнул искореженную дверь — в новый коридор. Такой же. Отличающийся — но такой же.

Но инстинкт говорил ему, что направление выбрано верное.

***

Глеб Андреевич сидел у себя в подсобке, недвижный, хмурый после очередной неудачи. Попытался взломать двери лифта из Изнанки; вспотел, устал как чёрт, болели жилы — оказался в кабине. Вне Изнанки.

В другой раз вошёл в лифт, отправил его на другой этаж и вышагнул обратно, пока не закрылись двери. Снова, ругаясь, налегал на монтировку — и снова кабина лифта, светлая, пустая, чуть помаргивающая грязной лампочкой.

Попытался пронести внутрь канистру с бензином и в Изнанку вообще не попал.

Изнанка не сопротивлялась, не била в ответ — только ускользала раз за разом. Играла.