Между нами трещина

У меня из-под ног уходила неровная цепочка отпечатков подошвы небольшого размера, почти женского. Где-то остались чёткие контуры, но в остальном всё осыпалось вниз. Следы обрывались у небольшого лаза с чернеющей пастью.

Я сделал пару снимков Раисы и спросил:

— Значит, вы хотели закопать живого человека?

— Что? Боже упаси! Я же с краёв начну, он успеет выбраться. Вот так.

Героически превозмогая тяжесть, Раиса опрокинула тележку, и вслед за женским “Уф” в провал упал кусок сухой глины, обрушивший лавину из песка. Не страшнее плевка в лужу, но Раису это не испугало, она отёрла лоб тыльной стороной ладони и побрела куда-то из котельной.

— У нас недалеко есть карьер заброшенный, — ответила Амелия на мой немой вопрос. — Она хочет его весь сюда перекидать.

— А вы против?

— Я против любой её задумки, потому что она против здравого смысла. Не хочет меня слушать, ей же хуже будет, — она мотнула головой, словно сбрасывая морок. — Так. Вы пришли с Райсой Фёдоровной разбираться или меня забалтывать?

— Ни вы, ни эта женщина мне особо не интересны. Я хочу понять что здесь произошло.

— Река подмыла почву, та и осела. Ничего необычного.

— А двор, которому сделали кесарево, тоже ничего необычного?

Амелия, сжав губы уточкой, несколько секунд пыталась удалить меня из реальности.

— Хорошо, час осмотра — сто рублей. Не смотрите на меня так, я уже отправила документы на оформление трещины в собственность. Зачем? Не отдавать же другим. Хочу увидеть лицо этого вьетконговца, когда его оттуда выволокут приставы.

Она разговаривала не столько со мной, сколько со своими фантазиями. Мне же хотелось увидеть лицо девушки, которая получила такую заявку, наверняка не самую безумную, но точно не из ряда стандартных.

— Прежде чем начинать работу, я должен опросить вас, как свидетельницу, и составить протокол анормали.

— Я ничего подписывать не буду.

— А ничего подписывать и не надо. Можете попозировать, словно с интересом заглядываете в пропасть?

Она было возмутилась, но от фотографии отказываться не стала.

Трещины в этом доме не были редкостью, — по пути к квартире Амелии я чуть не провалился в дыру в полу, любезно прикрытую ковром. “А здесь все знают, все обходят,” — она опередила моё возмущение, и сразу стало неловко за свою неуклюжесть.

Квартира Амелии вызывала меньше неприязни, чем хозяйка. Вылизанная, чистенькая прихожая без мебели, с большим безрамным зеркалом и огромными арками в стенах.