Пока святые маршируют

На коленях покоился давешний саквояжик. Очевидно, со складной косой.

- Ты чего тут? – прошипел Стэн. – У меня же еще два с половиной дня.

- А ты думал, теперь можешь отвлечься и расслабиться? – усмехнулась она. – Не выйдет. Все это время я буду у тебя за спиной, так и знай. Помни обо мне хоть теперь, коли прежде было недосуг.

- Ну? – выжидательно буркнул Морган, любовно оглаживая гриф старинного контрабаса. На инструменте живого места не было от наклеек весьма вольного содержания, а на самых видных местах корпус, подобно стариковским морщинам, бороздили неумолимые трещины.

- Он с нами посидит, - пожал плечами Стэн. Перед его глазами разом пронеслась череда всех армейских приключений, автокатастроф и падений с дерева с регулярностью раз в каждые сопливые полгода до школы. – Это действительно… старый знакомый.

- Пусть только не храпит слишком уж громко на твоем соло! – подмигнул ему Пью Ядовитая Змея и пробежался по клавишам корявым, заплетающимся пассажем.

- Веселее, мальчики! – гаркнул Бэшен и вдарил по тарелкам от души. – Тутти, вашу мать!

И они выдали тутти – фразу, которую все старательно играют в унисон, нота в ноту. А потом уже пошел классный разброд и душевные свинговые шатания.

Пока разгоняли тему, Смерть всю дорогу смирно сидела на стуле, помаргивая белесыми ресницами. Когда же дядя Том сипло взревел на своем монструозном саксофоне как поперхнувшийся верблюд, она стала легонько пристукивать носком, но только какой-то совершенно иной, сдвинутый ритм. «Пять четвертей…» – просчитал Стэн и чуть не присвистнул. - «Нехило!» Взгляд его теперь был настолько прикован к черной туфле, что он едва не прозевал собственное соло. Повисла пауза, Стэн вздрогнул и медленно поднял к губам трубу. А потом неожиданно для всех и самого себя выдал вдохновенное, потрясное соло на пять четвертей, сломав к чертовой матери весь предыдущий рисунок, но зато оторвавшись сполна.

Все уже давно перестали играть, и только труба Стэна упрямо докручивала до конца истерические рулады. Наконец смолк ее последний визг на умопомрачительно высокой ноте, и наступила ватная тишина. Все старики потрясенно, а кто и возмущенно, смотрели на Стэна, а у того перед глазами повисла лишь одна навязчивая картинка: черная, начищенная до блеска туфля, отбивающая ритм для него одного.

Они вышли из клуба вместе. Смерть озабоченно взглянула на часы и зябко подняла воротник плаща.

- Ты неплохо играл сегодня, - скрипуче проговорила она. – Совсем как в молодости.