Владычица якорей

Или это была стая чаек?

В хорошую погоду желтоклювые крикуньи любили сидеть на краю трубы: грелись на солнце да шикали на воробьев, когда те не могли поделить ветки на березах и вязах. Но то летом. Ныне деревья стояли голы, в лужах под качелями гнила листва, на поручнях дощатой горки висели дождевые капли.

И вдруг дым. Из трубы.

В ожидании родителей, Олеся сделала уроки и сгрызла до грифеля два карандаша.

– Зима вернулась, – объявила она за ужином. – Пап, где санки? Я завтра кататься пойду.

– Водных саней еще не придумали, – отмахнулся отец и уставился в телевизор.

К ночи под крышей завыло и загрохотало. На кухне захлопнулась форточка. Отец прошаркал по коридору ее запирать.

Или форточка Олесе приснилась?

Наутро двор оказался покрыт самым белоснежным из покрывал. На качели и горку легли пуховые подушки. Скамейки обзавелись перинами. Кусты замело – лишь верхние тонкие ветки торчали из сугробов.

– Я ж говорила! – возмущалась Олеся, пока, рискуя опоздать на работу, отец доставал с антресолей санки.

Дорога в школу превратилась в приключение: дворники лопатами чистили тротуары – Олеся торила путь по целине. В класс она вбежала под звуки звонка, краснощекая и довольная. Уроки, особенно чтение, тянулись до возмущения долго. Зато обед, на радость бабушке, оказался съеден быстро и весь. Стуча санками о ступени, Олеся спустилась во двор.

На месте дорожек – узкие тропинки. Горка блестит свежезалитым льдом. А вокруг: сугробы, сугробы, сугробы.

Пухлощекий Вадик – пальто «на вырост», кроличья шапка, будто чепчик, – успел забраться на горку и теперь, смешно загребая валенками, устраивался на круглой ледянке. Олеся еще решала, стоит ли помогать дошколенку, когда, прошуршав по скату, «тарелка» Вадика заскользила по льду и, выскочив на снег, проехала до клумбы. Подъем не одолела – скатилась вбок.

– Подумаешь! – с завистью пробормотала Олеся.

В сапожках по горке бегалось легче, чем в валенках. Бросив санки на скат, Олеся плюхнулась на них животом – в шубке не больно – и понеслась вниз: по скату, по льду, по снегу. «Как бы в скамейку не врезаться!» – заволновалась она.

Санки скользнули на клумбу. Цветы с нее убрали еще в сентябре, отделка из камня осталась под снегом. Одна из плит легла под полозья, словно трамплин.

Приземлялись отдельно: санки в один сугроб, Олеся в другой. Снег обжег лицо, забился за шиворот. На одной руке не оказалось варежки. Олеся бросилась искать: придешь домой с одной варежкой, мама новые к резинке пришьет.