Я сожгу этот мир в пламени моей ненависти

На сковороде шипели блинчики.

- Такие шутки в этом доме неуместны, юноша. Твой отец столько тебе дал – и хоть бы капля благодарности в ответ.

По крыше мягко застучали мёртвые птицы. Егор возил куском блинчика по сгущёнке.

- Прекрати это, - сказала мама. – Игорь и так всё утро их убирал.

- Я хочу собаку. Как Хатико.

- Я же сказала – нет. Твоя сестра…

Егор отодвинул от себя тарелку.

– Я и её сожгу в пламени моей ненависти. И мне за это ничего не будет.

- Твоя сестра, юноша, сейчас изучает йогу, чтобы быть тебе хорошей женой, а ты только о себе и можешь думать.

- Не хочу я на ней жениться. У нас в классе никто на сёстрах не женится.

- И сжигать мир тоже из них никто не собирается. Хочешь быть как все в твоём классе? Тогда мне нужно было пить во время беременности.

Егор молчал. В москитную сетку врезался воробей и упал вниз окровавленным комочком перьев.

- С сегодняшнего дня, - сказала мама, - вы с сестрой опять будете спать в одной постели.

- Тебе надо, ты и спи! – Егор, схватил тарелку и бросил её в телевизор. Сгущёнка забрызгала лицо диктора, который не обратил на это никакого внимания и продолжал говорить про какой-то бессмысленный съезд в Германии. – Я лучше с собакой в одной постели спать буду!

- Егор! – разозлилась мама.

- Я и тебя сожгу в огне своей ненависти! И сестру, и… и даже папу! Я и его не боюсь ни капли!

- Ты для этого слишком слаб, - мама подняла тарелку и поставила её на стол. – Для того чтобы всё это сделать…

- Я не буду спать с сестрой! – Егор поднялся и пошёл к двери. – У неё ноги всегда ледяные, и она не моргает вообще! А ещё, когда я сплю, она на меня пялится!

- Егор, сядь на место! Я для кого блинчики делала?

- Я сожгу блинчики в огне моей ненависти! Я сожгу блинчики, евреев, жуков, атомные бомбы, Токио, бобовые, продавцов-консультантов, тушканчиков, ДНК, залежи плутония, свалки, сгущёнку и вообще всё, что захочу!

Егор выбежал на улицу, пнул ногой дохлую птицу и, засунув руки в карманы, зашагал к воротам. Старик прочёсывал граблями газон. Когда Егор проходил мимо него, он почтительно склонился. Егор не обратил на это внимание, и, открыв дверь, вышел на улицу.

Было жарко. Из-за соседских ворот долетал запах костра. Под ногами приятно хрустел гравий – хоть мама и говорила, что давно нужно положить в посёлке асфальт, Егор был с ней не согласен. Гравий был прикольнее. И им можно было кидаться.

На дорогу выехал чёрный внедорожник и стал, не спеша, двигаться в его сторону.