Учуруматхан

Вторая группа состояла из восьми бойцов. Город они знали плохо, и продвигаясь к Воронцовой площади выбрали не самый лучший маршрут: от Верхней Приютской по Георгиевской. И на Канитапинской улице привлекли к себе внимание патруля. После чего пришлось спешно уходить: обратно по Георгиевской до Верхней Приютской, по ней до улицы Гоголя, затем вниз, на Нижнюю Приютскую, по которой они дошли до Красноводской. И там напоролись на ещё один патруль.

Хозяин дневника, в отличие от Давида Абгаряна и его группы, город знал хорошо.

И его описания маршрута были очень точны — я читал дневник, сверяясь с картой Баку 1913 года, которая тоже находилась в папке, и могу это подтвердить.

Оказавшись зажатыми между Красноармейской и улицей Гоголя, отряд укрылся во дворе дома номер сто сорок четыре по улице Нижняя Приютская — том самом дворе того самого дома.

Рассчитывать на то, что патруль не станет проверять двор, было бесполезно. А искать убежища в квартирах ещё и небезопасно — жители вполне могли поднять шум, который привлёк бы внимание преследователей.

Поэтому Давид Абгарян принял решение спрятаться в колодце.

В этот момент я, наконец-то, понял, что за красный кружок был нарисован возле дверей первой квартиры. Колодец! Я и не подозревал, что в этих кварталах они тоже были. Нет, конечно, про улицы Колодезная и Водовозная я знал, и знал даже историю их названий, но они располагались совсем в другой части города, очень далеко от описываемого района. Но прочитав следующий фрагмент из дневника я понял, что вряд ли колодец этот имел отношение к воде.

Иначе восьмерым бойцам никак не удалось бы там укрыться.

Вообще же, рассказ Давида Абгаряна я бы достоверным не назвал. Прежде всего потому, что мне не очень верилось, будто в колодце ему и его людям удалось бы остаться незамеченным. Неужели никто из преследовавших красноармейцев не заглянул туда?! Да и, как мне кажется, сама история об их трёхдневном пребывании в колодце ни у кого доверия не вызвала.

В дневнике с явной иронией сообщалось, как Абгарян рассказывал, будто бы там он и остальные «беседовали с богом». Именно с богом, никак не меньше. Более того — с богом обиженным, незаслуженно наказанным, но злопамятным и мстительным. И потому, выбравшись из колодца, они решили умилостивить его жертвоприношениями — человеческими жертвоприношениями. По словам Абгаряна, это должно было успокоить бога и усыпить его ещё на много лет.