Ценнее жизни

Время неумолимо подкрадывалось к четырём часам утрам — самой поганой части суток.

— Идём? — я вздрогнула, не ожидая увидеть патологоанатома так быстро.

— Вряд ли убийца нападёт этой ночью снова, — усталый смешок заставляет Петю нахмуриться.

— Сомневаюсь, что наш маньяк для тебя опасен. — Высокие военные ботинки позволяют ему одинаково легко вышагивать как по блестящей дождевыми каплями плитке, так и по глубоким лужам. — Ты бы поосторожнее с Мареком!

— С кем?

Занятый собственными размышлениями мозг реагирует с опозданием.

— Марек Дворжак, старший лейтенант, комиссар и просто опасный тип.

— Это тот невоспитанный оборотень? — Презрительный хмык вырывается помимо воли.

— Он — Тень. А ещё главная ищейка клана.

— Рада за него, только причём здесь я? Ваши, — Петя кривится, — их кланы волнуют меня меньше всего — своих проблем полно.

Не зря говорят, что самый тёмный час — перед рассветом. Узким улочкам не помогают тусклые фонари, тени захватывают всё больше места в этом мире, а я ёжусь, не реагируя на удивлённый взгляд приятеля. Ему не дано видеть то, что вижу я, так какой смысл объяснять…

Глаза закрываются ещё до того, как голова касается подушки и я проваливаюсь в липкую муторную темноту.

***

Что-то было не так. Настолько не так, что внутренности словно наматывало на огромный винт — он видел такой в детстве. Когда отец привёл совсем ещё маленького оборотня на вертолётную площадку. Было весело и волнующе. Тогда — не сейчас.

— Марек, идёшь обедать? — Он не видел смысла закрывать дверь нового кабинета.

— Нет, дел по горло.

— Ну как знаешь…

Знает, всё знает.

И что новые коллеги не в восторге от его зада, с сегодняшнего дня полноправно занимающего стул Яна Новотного. И что сам Ян недоволен его методами работы. И даже то, что начальство Теней готовило это место для другого оборотня.

Вот только Джерк Гавел плевал на них также, как на остальных недовольных. Потому что, когда ты главенствуешь над кланами, осознание, что всем не угодить приходит слишком быстро. Под руку с жёсткостью, твёрдостью и непримиримостью. Даже в отношении собственной семьи.

И всё же что-то продолжало свербеть на грани сознания, беспокоя, раздражая внутреннего зверя. Заставляя Марека сверлить экран выключенного монитора даже тогда, когда большая часть отдела расследований разошлась по домам.

Убийство не было экстраординарным. Последние полгода дважды в месяц они находили трупы мужчин — одного возраста, одного телосложения, одного типажа.