Кори Птица

Сам хозяин квартиры продолжает орудовать пылетряпкой, уничтожая несовершенство подручных поверхностей.

Девушка придирчиво пялится на меня, изучает. Многоокая Наоко. Это ее наркотик – смотреть на всё во все глаза.

Иные, правда, полагают, что она просто много окает, не сумев избавиться от акцента изящной провинциалки. Но, тем не менее, все для краткости зовут ее На.

Она в татуировке сравнений. И стильно смотрит на меня уже минуты две. Нравлюсь, наверное.

- Сдурел, что ли? – Наоко, похоже, с этими своими «гляделками» приобрела способность мысли читать. – А вот и нет… - сообщает она сурово. И отворачивается в пустоту окна.

- Куда пойдем? Я уборку закончил, - отчитался Грязный, поигрывая тряпкой, как полоумный котенок клубком.

- В парк. – Грустно предложил я ближайший ход безысходности. Наоко закатила глаза. Грязный обреченно согласился.

Но в парк мы так и не пошли. Отказались – оказались (словно бы в кошмаре) на площади Плохих Существ. Невысокие здания вокруг (которые на фотках непременно выглядят обильно большими) словно бы в кошмаре.

Вот кто-то выключил уличное электричество. Все целиком. И ранняя звезда сверкает точно лампочка. Тяжелая луна, кажется, зависла, каждую пару приливных секунд преображаясь в полумесяц. Мутные тучи на ее фоне.

А люди все вокруг плывут, как будто бы говно по Рубикону. Тыкаются на ходу в свои минителевизоры.

Я даже увидел в этой тьме пару парочек (парень/девочка, ничего лишнего) в футболках с моим именем. Да, я порой популярен. И даже узнают. Некоторые, совсем уж «фанаты». По большей части сумасшедшие, как мне кажется.

Когда я пел в рок-группе (и писал для нее тексты), на наших репетишн постоянно происходило что-то «противоестественное». То чьи-то голоса слышатся из динамиков, причем это точно не радио, тоже иногда попадавшее в наш «эфир»; эти голоса... они зовут кого-то (мы даже умудрились их записать, чтобы добавить в одну из песен)... То наш идейный лидер – гитарист и автор музыки – вдруг начинает слегка сходить с ума, упившись вусмерть всякой алкомешаниной; он решительно говорит с невидимыми людьми из зеркальной двери шкафа, а потом скупо варит для них суп посреди глубокой адской ночи…

Наш басист, кстати, сбежал от славы еще до первой полноценной репетиции. И барабанщик вел себя всегда так, будто долбил по хэту не у нас, а как минимум на разогреве какой-нибудь супергруппы перед миллионами зрителей.

А клавишница много материлась. Мы видели ее всего два раза.