Хитрая наука

Нет, Катя не сомневалась: бывали премудрые, которые сумели обернуться птицей через пять лет постоянных попыток. Но она не думала, что лично ей хватит терпения столько пытаться.

Все детство Катя мечтала о полетах и втайне надеялась, что окажется одной из очень немногих, кому для этого учиться вообще не требовалось — пару-тройку раз попробовала и полетела.

Правда, прежде среди ее обширной премудрой родни таких исключительных случаев не попадалось. Но надеяться Катя, конечно, могла. Ровно до тех пор, пока не попробовала и раз, и три, и сто, а потом и тысячу — все без любой ощутимой разницы.

Тогда Кате волей-неволей пришлось обратить внимание на более правдоподобные сроки: у ее матери обучение этой конкретной премудрости заняло примерно семь месяцев, у отца — полных два года и еще чуть-чуть. Бабушки и дедушки освоили свои птичьи формы за год-полтора.

И Катя перестала считать попытки. Вместо это считала сначала дни, затем недели, потом — только месяцы. Наконец, незадолго до своего двенадцатого дня рождения, во время тренировки, которая ничем не отличалась от великого множества предыдущих, Катя вдруг почувствовала, что стала маленькой, легкой и крылатой.

Еще толком не соображая, что случилось, она взмыла под потолок и принялась нарезать круги по комнате, закладывая широкие дуги вокруг люстры. Полет не был похож ни на одно другое когда-либо испытанное ею ощущение.

Больше всего для попытки описать его подходила, пожалуй, скорость: будто бы Катя бежала, что было сил, по ровной летней дороге, и теплый ветер дул ей навстречу мощно и неукротимо, но не угрожающе.

Но в птичьей форме смех оказался Кате недоступен. Зато из горла вышло негромкое мелодичное щебетание: вит-вит вит-вит-вит чивит-вит-вит-вит-вит. Этот звук привел Катю в еще больший восторг. А в то же время и разжег любопытство: какой птицей она обернулась?

Катя знала немало птиц, но не настолько хорошо, чтобы по одному голосу определить свою форму, поэтому решила посмотреть на себя в зеркало.

Наконец, ей удалось, помимо черных с синеватым отливом спинки и крыльев, разглядеть белую грудку и характерный раздвоенный хвост! Теперь сомнений быть не могло — ласточка.

В душе у Кати все пело: ласточка, ласточка, ласточка... На тот самый мотив: вит-вит-чивит.