Иди ты к лешему!

Вокруг меня поднимались сложенные из крупных округлых бревен стены. Свет, скупо освещающий помещение, падал из нескольких небольших окон. Он давал возможность увидеть стол со скамьями, большую русскую печь. А за столом с ложкой в руке, подняв голову от миски, сидел большой пожилой мужчина. Именно – большой, чем-то напоминающий богатырей из мультика. А его немного длинноватые седые волосы, подхваченные полоской ткани через лоб, и короткая борода были отчетливо зеленоватого цвета. Он положил ложку на стол, предварительно облизав ее, и прогудел обреченно:

- Послали к лешему?

- Послали, – потерянно закивала я.

- Обратно отправить?

Я таращилась на него и заторможено соображала, пытаясь осознать происходящее. Что вообще происходит? И мне бы сейчас в панику удариться, но доброжелательное и участливое выражение лица мужчины, глубокий приятный голос с сочувствующими нотками не способствовали... даже наоборот – успокаивали. Лицо его было из тех, что вызывают доверие и симпатию. А еще - он терпеливо ждал, давая мне время подумать. И я вдруг совершенно отчетливо поняла, что вот домой-то мне как раз абсолютно и не хочется и тихонько спросила:

- А можно немножко еще побыть здесь - у вас?

- Ох-хо-хо. Что ж так плохо-то все у вас, человеки? – печально покачал он головой, - кто тебя так-то?

- Муж меня… так-то, - пришлось сознаться со стыдом.

- А что ж ты шла за такого?

- Красивый... - шептала я, - любила… наверное.

- Давно за мужем-то, бабонька?

- Пять годов уже, – подстраивалась я потихоньку под его речь.

- А детки есть? Хотя-а, если бы были, ты бы домой рвалась.

- Я еле нас двоих тяну, какие там детки, дядечка? – горько скривилась я.

- Куда тянешь, уточнись? Да вставай ты, вставай, не сиди на полу, должна бы уже отойти.

Действительно… Я потихоньку встала сама, потом подняла пакеты и поставила их на лавку.

- Тут еда. Нахлебницей вам не буду. А тяну…? Так за мужика я в семье. В институте тянула его, за двоих училась. Он после выпуска почти два года работу найти не может – все не то, не так... Дома сидит, в танчики режется и курит, как сапожник… как с цепи сорвался. Все куревом провоняло. Я свою одежду стираю каждый вечер, сушу в машинке. Тут же утром в ванной глажу, голову мою, одеваюсь и в банк иду – на работу. А куртка или пальто на балконе висят, холодные и сырые, зато не воняют, как у бездомного. Сил уже нет! И квартира эта, двушка - моя, некуда мне идти, – сумбурно и поспешно не то оправдывалась, не то жаловалась я.