Случаи из практики Евы Б.

Сперва же нужно осмотреться, понять, в каких условиях живет девочка, а также найти выход или хотя бы телефон.

Ева быстро прошла по комнатам второго этажа, таким же темным и мрачным, так же причудливо обставленным, как и детская. Кое-где попадались приметы современности вроде проигрывателя или телевизора, но в целом, казалось, время избегало этот дом. Ева бы тоже так поступила. На окнах во всех комнатах были решетки и тяжелые плотные шторы. Такие же плотные занавеси закрывали зеркала — точно в доме недавно кто-то умер.

Может быть, мама Алисы? Ева кивнула своим мыслям. Да, скорее всего, миссис Баллиоль умерла, и это неудивительно. Никто не может счастливо жить в таком доме. И девочку надо убрать отсюда.

Ева спустилась и осмотрела первый этаж, такой же мрачный и необжитой. Кое-где мебель была в чехлах, зеркала точно так же занавешены, а в одной из комнат грудой сложены картонные коробки. Ева успела уже убедиться, что электричество на первом этаже не работает, поэтому не стала даже пытаться зажечь свет.

Освещая дорогу фонариком, она подошла ближе, откинула в сторону крышку и пискнула.

Погребальная урна.

- Матьвашутак! - выдохнула Ева непривычным баском и, пятясь, пятясь, выбралась из злополучной комнаты.

Целая груда коробок. А если в каждой из них — погребальные урны? А если там внутри прах?

Впрочем, шикнула Ева на вновь не к месту разыгравшееся воображение, может мистер Баллиоль работает гробовщиком, и это образцы, так сказать, продукта. И все же, впредь Ева старалась держаться от этой странной комнаты подальше.

Оставалась только кухня. В кухне должен быть черный ход. И телефон. Ева осмотрела уже два этажа, телефона не отыскала, но хоть где-то он должен быть!

Кухня оказалась просторной и величественной, словно пришедшей из бабушкиных воспоминаний. Бабушка служила вот на такой кухне — а может, и в месте побольше, посолиднее, в конце концов она работала на аристократов. Ева провела лучом фонаря, разглядывая обстановку: выкрашенный в мятный цвет старомодный Кельвинатор1, шестиконфорочная плита, широкий разделочный стол, водонагревательный чан, маленький столик с парой венских стульев под заколоченным окном.

Дверь.

Ева метнулась к ней, едва не споткнувшись на пороге, дернула, толкнула, пнула… Дверь не поддалась.

Ева выругалась — за подобные слова бабушка хорошенько бы ее отшлепала, но другие ситуации едва ли соответствовали — выдвинула стул и села. Она, это следовало признать, угодила в ловушку.