Погадай мне на осень...

Я же – существо перелетное. И вредное.

- Неправда. Ты – сказочное и полезное. Не каждый нынче рискнет вырастить ребенка, написать книгу, сочинить песню, дать волю своему творчеству и сделать то, что душа пожелает.

- Думаешь?

- А ты не согласна?

- Нет. О том, что ребенка надо не только родить, но и вырастить, почти никто не задумывается. Творчество – лезет само. От него даже отбиваться порой приходится, как от кусачей собаки. А уж делать то, что душа пожелает – это и вовсе опасное занятие. Мало ли чего ей захочется?

- А что ей такого хочется? – оживился Павел и быстро оглянулся на спящих пассажиров.

- Стукнуть тебя, болтун противный – фыркнула Женька. – Тоже мне, нашел меркантильную птичку! Если б я такая была – то замуж бы за директора музея выскочила, а не за музейный экспонат! И вообще - с какой стати ты обзываться надумал? Мы что – давно не ссорились?

- Мы – давно не мирились. Но здесь негде, к сожалению.

- И что ты предлагаешь? Зависнуть в каком-нибудь мотеле? Или явиться к моим друзьям – типа нам поскандалить негде?

- Лучше самолет угнать…

- Однако! Хочешь обрести постоянное место жительства с трехразовым питанием? Таки нас там в одну камеру не посадят.

- Мда! И как же нам поскорее домой попасть?

- Эээ… Передвижение мелкими перебежками скорость исключает. Но к концу недели мы, может быть, доберемся. Если нам с попутками повезет. И вообще, давай спать, террорист доморощенный, пока твоя душенька еще каких-нибудь излишеств не пожелала…

- Угу. А все-таки один паспорт и один мешок денег нам бы не помешал.

- Ну, с паспортом все понятно. А мешок-то тебе зачем? – сонно спросила Женька, пытаясь подобрать лапы, и угнездиться у Павла на коленях.

- Купил бы тебе теплый дом – вздохнул он. - Такой, как Ларри когда-то хотела: на берегу водоема, с камином и книжными полками…

Несмотря на неудобную позу, Птица мгновенно провалилась в сонную темноту. Но в какой-то момент вдруг поняла, что там происходит нечто весьма странное. Вместо мерного стука колес Женьке слышались какие-то неясные шорохи и шаркающие шаги. Будто кто-то таскался мимо по скрипучему полу в раздолбанных домашних тапках. Она приоткрыла один глаз и поняла, что видит в ночном сумраке вовсе не проход между сидениями, а странный слабо освещенный коридор. При этом сама она нигде уже не лежала, а сидела в старом кожаном кресле возле почти погасшего камина. А напротив - была дверь, точнее, бесконечная анфилада дверей уходивших куда-то в глубину дома, и образовавшая тот самый коридор.