Бесценный дар

Может, кто и услышит тебя"

Теодор моргнул, озираясь, а голос в голове усилился, раскатившись внутри черепа: "Теперь ты умрёшь, и тело твоё станет прахом, а существо твоё будет поглощено геенной огненной во веки веков..." Заунывный голос неожиданно сменился звонким смешком. Кто-то смеялся, смеялся в его голове. Теодор взглянул на священника, тело которого раскачивалось, сотрясаясь под облачением, и понял, что это он.

"Бедняга, ты даже не понимаешь, что происходит" -- продолжил голос.

-- Перестаньте, -- пробормотал Теодор, -- вы сошли с ума! -- Он заозирался в безумной надежде. Может быть, отсрочка, стража заметит, отведёт свихнувшегося святого отца в дом скорби, а они получат отсрочку...

Священник откинул капюшон. "Глупец" -- повторил он, и Теодор увидел, что это не отец Сильвестр. "Не надейся на стражников. Они ничего не заметят" Человек смотрел на него блеклыми голубыми глазами и ухмылялся, показывая крупные белые зубы. "Ты тварь дрожащая, которой нет места на этой земле. Ублюдок, не нужный никому, и годный лишь на удобрение. Твои соплеменники поджарят тебя, как дичь на вертеле" -- Человек затрясся от смеха, не отводя глаз от Теодора. -- "Мне даже не придётся пачкать о тебя руки"

-- Кто вы такой, что говорите мне это? -- Теодору уже не было страшно. Это было за гранью страха. Предметы вокруг мнимого священника теряли очертания и расплывались кривляющимися радугами. Плыли стены исповедальни, подёргиваясь всеми цветами пепла. Фигуры стражников и двоих осуждённых -- портного и мясника -- неслышно открывали рты, колыхаясь вместе с потерявшими плотность камнями стен.

"Я твоя судьба" -- голос опять прозвучал колоколом в его голове, затихая гудящим эхом, и пропал совсем. Стены приняли прежнее положение, фигуры людей отвердели, а священник накинул капюшон.

Теодор рванулся вперёд и стащил грубую ткань с лица отца Сильвестра. Священник, тощий старик с бельмом на правом глазу, истерически взвизгнул, стражники привычно отработали приём "древком по почкам", и окончивших исповедь осуждённых вытащили на площадь.

Весело затрещали дрова, смолистые ветки шумно лопались, выбрасывая снопы искр. Дрова, несмотря на морось, горели дружно. Человек в красной повязке заботливо подвинул выпавшую из общей кучи тлеющую вязанку специальным шестом с железным наконечником и сообщил соседу:

-- Хорошо горит.