Скрипачки

Скрипачки

Вероника Гетьман

Скрипачки

Преддверие ноября упивалось синхронными трелями смычкового трио. Лишь раз в год пронизываемый ветрами Голуэй посещали феи дублинской эстрады, лишь раз в год будили приморскую округу топотом каблучков, лишь раз в год ударялись их смычки о струны звонких скрипок.

Шумели волны моря, скрежетали обветшалые ветви по крышам бессонных пабов, освещали мощенные камнем улицы фонарики-тыквы, кружились дублинские девы в вересковых платьях от зори и до зори.

И пекари, и моряки, и экскурсоводы, и рыбаки, и торговцы подержанных пиджаков, и мастера тыквенной резьбы, и хулиганствующие школьники, и ловкие кружевницы были не прочь поплясать, повеселиться, получить воздушный поцелуй от блистающих артисток, чьи кудри развиваются точно флаг на маяке.

Радость и забавы по их следу мчатся, прибой шумит не всплесками, а балладами, сам Самайн окрасил ярко осень, чтоб не уступать их кельтской красоте.

Исключением не стал и Пол Линч, что похвастался приятелям будто Скрипачки станут развлекать их на его закрытой вечеринке в честь поступающего Самайна.

– Моя вечеринка – это не тоже самое, что стоять в толпе, – пояснял друзьям Пол Линч, харизматичным жестом посылая важного секретаря отца на переговоры с везучими артистками. – Одно дело играть для скучных людей вроде рыбаков и торговок, а другое дело для настоящих ценителей вроде нас, парни. Не стесняйтесь, аплодируйте мне, парни! Любая из дублинских девиц с удовольствием протянет свою ручку, подарит поцелуйчик. И тебе, Том, и тебе, Оскар, и даже тебе, Рональд! А всё почему? Правильно.

Потому, что за всё платит Пол Линч! Аплодируйте мне, парни! Что-то господина Бёрнса долго нет… Должно быть столичные неженки лишились чувств от счастья. Не каждый день за всё Пол Линч платит.

Но вернувшийся господин Бёрнс, придерживая фетровый котелок, с некой долей злорадства сообщил, что скрипачки отказались принимать заказ на Самайн. Мерцали его нефритовые глаза, мол, правильно поступили артистки, мол, так тебе и нужно, гадёныш непоседливый.

И под растерянный шквал капризов мэрского сына, что велел подробно объяснить причину отказа, пышнобородый мужчина неспешно закурил трубку, сел за руль щегольского автомобиля и увёз прочь горсть золотой молодёжи Голуэйя.

По витиеватым улицам разливались молочные туманы, щекоча вездесущими щупальцами прохожих. Шныряли черные коты, хохоча над суеверными старцами и старицами. Оставляли домашние заботы разномастные крысы, покидали подпороговые царства.