Слуга отречения

— Само собой, они-то тренируются обычно не в морфопространстве... Не спрашивай, откуда... мы боремся с ними достаточно давно, чтобы знать некоторые их секреты. А секреты врага иногда знать весьма небесполезно, знаешь ли. Раньше тули-па воспитывали воинов... безжалостных, но совершенно бесстрашных.

— А сейчас?

— А сейчас они не воинов воспитывают, а палачей-смертников, — сухо ответила Пуля.

Они вышли в широкий гулкий пустынный коридор, стены которого были выкрашены мрачной тёмно-зелёной краской.

В коридоре царила приятная прохлада — настоящее блаженство после удушливого, словно в тропиках, простреливаемого насквозь изнуряющим солнцем воздуха лаборатории.

— Времена меняются, знаешь ли, Верочка, вот и тули-па тоже меняют тактику. Новое время — новые песни... — вполголоса продолжила Пуля, с шумом и скрежетом запирая бесконечные дверные замки. — Понимаешь ли, человечество всегда любило воевать, это верно. Но ведь бывают войны и войны. Одно дело, когда подрались два соседа, которые не могут решить, у кого из них в доме должен стоять старый самовар, завещанный их двоюродному дедушке его троюродной тетушкой.

.. и совсем другое, знаешь ли, когда один сосед сдирает с другого шкуру живьём и приколачивает её себе на забор в качестве трофея...

Верена поёжилась.

— Ты не могла бы использовать какие-нибудь... менее натуралистичные примеры?

— Прости меня, дорогуша. Но это действительно трудно иначе описать. Впрочем, пока тули-па ещё не настолько сильны.

То, что происходит сейчас, — это лишь цветочки, так... разминка, проба сил. Пока что мы ещё можем их сдерживать. А вот ягодки, наверное, впереди. Всё, что произошло в мире за последние несколько десятилетий... впрочем, я думаю, тебе пока ещё рановато знать подробности.

Верена спустилась вслед за Пулей по знакомой пахнущей хлоркой лестнице, освещённой редкими плафонами дневного света. Потом они остановились перед турникетом у застеклённого поста охраны, и Пуля положила на узкую обшитую серым пластиком стойку связку длинных металлических ключей и маленькую тёмно-синюю книжицу с вклеенной в неё цветной фотографией.

Фотография была усыпана множеством круглых фиолетовых печатей.

— Опять посторонних на объект таскаешь, Светлова, — невнятно донеслось из-за стекла.

— Это не посторонняя. Под мою ответственность...

— Вот главный если спросит...

Верена потёрла лоб и болезненно поморщилась.