Убежище Я

Он открыл паспорт девочки: «Мария Акимовна Богородицкая»… – ага, Богородицкая значит, ну, ну…

– Что-то не так, дядя Серый?

– Все так, – ответил он ей, и потом опять сам себе: – Видимо, так и должно быть…

– Может, еще по мороженому? – не дав ему поймать важную мысль, предложила Маша.

– А давай…– Серый улыбнулся, ощущая легкость бытия.

Родина встретила Серого так, как умеет только наша Родина. Сразу понимаешь, почему покинул отчий дом, и ностальгия развеивается уже на подлете… Серый не смог этого оценить при пересадке в Москве по понятным причинам, наоборот, все время ожидания в Шереметьево и Внуково его преследовало сожаление о позднем возвращении в родные пенаты.

Москва была даже лучше Европы. Однако обед на региональном рейсе и аэропорт Брянска – города-героя воинской славы – расставили все по своим местам сразу. «Чистенько, но бедненько», – это все, что можно сказать об увиденном.

– Не горюнься, Серый, то ли еще будет, – почувствовав его разочарование, Маша погладила Серого по руке

– Ты меня еще поуспокаивай, –в раздражении он отдернул руку.

От прежнего подъема не осталось и следа, он уже горько сожалел о своем авантюризме, совершенно неуместном в его возрасте. К нему вернулось привычное брюзгливое недовольство. К прочим проблемам добавилась еще одна: телефон превратился в дорогой калькулятор, так как перестал быть в зоне действия сети. Он бы все бросил, но рейс на Москву был только завтра, а билеты были только на послезавтра, так что он решил доставить девчонку и сбежать в свой привычный и комфортный мир чистогана.

– Куда теперь?

– А теперь на северо-восток, – показала она в сторону поля.

– И что там?

– А что там?

– Лес, – недоуменно констатировал Серый очевидный факт.

– Вот туда и пойдем

– Пешком?

– Ну да, а что ты скажешь таксисту? «Я вот везу несовершеннолетнюю девочку в лес, подкинь, шеф, терпежа нет», – и сама рассмеялась своей шутке, стирая неясное беспокойство мужчины.

– Резонно, – он не оценил шутки. Но жизнь в Америке научила его многому, в том числе не подставляться под обвинения в харассменте.

И они потопали по обочине дороги, сначала асфальтированной, а потом проселочной. Летнее солнце нещадно пекло, Серый умаялся в своем пиджаке и модельных туфлях, предназначенных «для городского досуга». Маша косилась на него, сочувственно вздыхая, и наконец сказала:

– Иди босиком, чего уж.