Кровь и Пламя

Когда же кто-то принёс фото двух молодых немецких парней в полицейской форме, то очень быстро эти две фотокарточки перестали быть видны из-за цветов, которых вокруг них положили люди, шедшие потоком к мечети, чтобы почтить жертв трагедии.

Уже начало вечереть.

Ветер разметал утреннюю хмарь, город освещало солнце, а здания отбрасывали свои длинные тени на улицы и площади.

В одной из таких теней и стоял Хаким, прислонившись к углу дома. Через улицу от него была та самая ограда мечети, вокруг которой толпились люди. А он стоял и смотрел туда, где за потоком машин толпились разномастные люди: в хиджабах, без них, в кепках, с непокрытой головой, и многие другие. Разные, не похожие друг на друга, но одинаково испуганные и одинаково жаждущие справедливости, хотя бы какой-то.

Хаким стоял в кожаной куртке, прислонившись к углу дома, а мимо шли люди. Кто-то просто спешил по своим делам, кто-то - уставший домой с работы, а кто-то переходил дорогу и вливался в толпу у мечети.

Возле турка остановилась девушка лет двадцати пяти от роду. Прямые русые волосы были затянуты в тугой узел на затылке. На носу были изящные круглые очки. Она посмотрела снизу вверх на Хакима, потом перевела взгляд на толпу.

- Спустили псов и довольны? - желчно ответил тот, оценивающе поглядев на девушку.

- Если я скажу, что это не мы, ты всё равно не поверишь, - она пожала плечами и засунула руки в карманы своей кожанки.

- Эмма, давай признаем, мы враги, и ты сейчас позвала меня увидеться именно сюда, только ради торжества?

- Какого торжества? - искренне не поняла девушка, повернув голову к турку, - Там, у мечети куча самых разных людей, и ваших, и наших, и всем одинаково страшно.

- Не всех из них жгли сегодня утром, - бросил в ответ Хаким.

- Ты знаешь, что случилось пару часов назад в Шарите́? - после этой фразы мужчина нахмурился и отрицательно покачал головой, - Эти нелюди заявились и туда, вшестером. Что, не знал?

Хаким хмуро глядел сверху вниз на собеседницу. Она горько усмехнулась, он отрицательно покачал головой.

- А там, между прочим, не только наши, взорванные твоими людьми вчера, - Эмма скривилась, - Ещё и твои, вот эти, - она кивнула на толпу через дорогу, - Шарите́ была нейтральной территорией, и этот нейтралитет эти нелюди нарушили. А ты обвиняешь меня, будто я спустила их с привязи.