Мир за мир

— В армию бы тебя, чтоб знала, что такое приказ! Небось умников в своём универе наслушалась! «Заведомо преступный, заведомо преступный…» — он попытался передразнить воображаемого «умника». — Не нашего ума дело, мы люди маленькие! Поняла? Повтори!

— Мы люди маленькие. Мы без приказа ни шагу. Батяня комбат, напишите бумажку с подписью! — издевательским тоном отрапортовала Даша. — Я теперь знаю, что вы с дядей Андреем не поделили.

— Так это Андрей тебе рассказал! — взревел Кресов. — С-сука! Мы ему, понимаешь, убийцы, а он чистенький! Ну и где он теперь, этот Андрей?

— В банке работает.

Инкассатором.

— Вот именно – в банке каком-то сраном! Да я могу в любой банк ворваться и всех мордой на пол положить! Вместе с твоим Андреем!

О Господи! Она и представить себе не могла, что отец окажется настолько испорченным человеком. За этот день – как постарела внезапно лет на десять. «Папа, раз ты такая сволочь, что ж меня-то сволочью не вырастил? Я бы тогда только ухмыльнулась, узнав про несчастную Олю, и подумала бы – «да уж, не повезло барышне».

И преспокойно носила бы эту долбаную цепочку, даже с удовольствием – как-никак драгоценность с кровавой историей».

— Папа! Дядя Андрей хороший! А вы его выгнали! Чтобы остались только такие, как ты и дядя Гена! Сегодня ты эту Ольгу убил, а завтра такой же «маленький человек» убьёт меня? Фашисты вы с твоим дядей Игорем! — последние слова Даша выкрикивала, уже захлопывая за собой дверь.

— Дарья! Стой!..

Подготовка у прапорщика Кресова всё же была на уровне.

Влезть в ботинки, зашнуровать их, набросить форменную куртку, открыть дверь – не больше десяти секунд. Догнать эту маленькую дрянь! Выдрать! И запереть дома, никакого ей больше образования! Ишь, умная нашлась – отца «фашистом» честит, милицию не уважает, приказ для неё пустое место… Он был простым мужиком, и его мир, такой железобетонно-правильный и неуязвимый снаружи, не выдержал несильного удара изнутри – самого обычного юношеского бунта, ибо все приказы и инструкции, подробно расписывающие, как разгонять восстания юности, обходили стороной ситуацию, когда юность в количестве одной штуки восстаёт в твоём собственном доме.

Может быть, Виталий Андреевич и догнал бы непокорную дочь.

Однако тремя пролётами ниже он чуть не наступил в кучу. Куча ошалело хлопала глазами и представляла собой стёкшую по стене на пол соседку породы «домовая активистка».

— Вита-алий Андреич! — заверещала соседка, поднимаясь с пола.